— Всё равно, давай!
Его сообщник поднимает ствол и лязгает затвором. Грохочет выстрел. Ефим видит, как он падает из седла на бок, а женщина бросает дымящееся ружьё и наклоняется над лежащим. Оставшийся в живых поводом чуть не сворачивает шею лошади. Крутнувшись, бьёт плетью лошадь и скачет обратно. К нему бросается третий сообщник, вскакивает на ходу на круп лошади сзади, и оба исчезают за поворотом.
— Павлуша! — пухлой рукой тронула за плечо своего супруга Марья Ивановна. — Звонят!
Павел Николаевич стянул с лысой головы колпак, сел в постели и, зевая, нащупал ногами мягкие туфли, надел их, накинул на плечи тёплый халат.
Бархатный услужливый голос в трубке:
— Извините за столь раннее беспокойство…
— Да, да, я слушаю! — перебил губернатор.
Звонил начальник полиции Ольберг.
— Что случилось?
— Стрельба в городе, ваше превосходительство!
— Подробности есть?
— Пока нет, выясняем.
— Как только они появятся, звоните сразу! Вы слышите, Бруно Яковлевич? Сразу!
Губернатор положил трубку, потёр ладонью голову, крякнул в сердцах и, прихрамывая, заходил по комнате.
«Боже мой! — тоскливо подумал он. — Только этого не хватало! Мало мне этого разбоя на руднике, так ещё и эта напасть!»
Вздохнув невесело, сел в кресло и стал ждать звонка. Справедливо рассудив, что ложиться смысла нет — вряд ли заснёшь, — сидел, безучастно переводя взгляд с телефона на громадный, до потолка фикус у окна. Через полчаса затренькал звонок. Павел Николаевич, вскочив, метнулся к телефону, схватил трубку:
— Да, да, я слушаю, говорите!
Звонил начальник сыскного отделения Епишев:
— Ваше Превосходительство, нападение на фельдъегерей! Есть убитые. Подробности будут позже.
— Да, да, спасибо, голубчик!
Павел Николаевич положил трубку на стол, задом нащупал кресло и сел. Обхватив голову руками, застыл, как изваяние, успокоившись, набрал управу. «Ах да! — сообразил, не получив ответа. — Ещё спят». Позвонил секретарю на домашний:
— Да, да, срочно, олух ты этакий! — втолковывал сонному Павел Николаевич. — Собрать всех! И пришлите машину сразу же. Я буду ждать.
И положив трубку мимо аппарата, зашлёпал задниками туфель к двери — переодеваться.
В кабинете губернатора высоченные стрельчатые окна до потолка с гипсовыми виньетками, с позолотой. К стене без окон — поперечина громоздкого т-образного стола и кресла с подлокотниками и высокой спинкой из мягкой кожи. За ним на стене в полный рост портрет государя. На столе — письменный набор из уральской яшмы. В кресле — изнывавший от ожидания, невыспавшийся Павел Николаевич. Перед ним у длинного, чуть не до входной двери стола на таких же, как и стол, тяжеловесных стульях сидят и терпеливо ждут, теряясь в догадках, приглашённые. Тут и начальник гарнизона, и шеф жандармов, и начальник полиции, и хозяин рудника, и ломавший голову про себя брандмейстер города: «А я-то тут зачем? Вроде не горели давно, тьфу, не накаркать бы» — и тайком перекрестился.