— Не знаю… может, и побуду пока, если захочу.
— Ой, не можу, — сказала девушка сквозь слёзы, — а если не захочешь, куда денешься? Папке-то на войну надо. Нет, уж видно, тебе судьба с нами. Тебя как зовут?
— Будницкая Зорька.
Конопатый смешливо фыркнул:
— У нас корову Зорькой звали!
Зорька сначала растерялась, потом обиделась и покрутила пальцем у виска.
— Много ты понимаешь! По-настоящему я и не Зорька совсем, а Заря, это такой журнал был у большевиков ещё до революции, по-ли-ти-че-ский! Что, съел? — И показала конопатому язык.
Ребята засмеялись, а девушка потрепала мальчишку по рыжему чубу.
— Это тебе, Генька, наука! В другой раз не лезь попэрэд батька в пекло.
— Смотрите, — сказала Даша, — Коля-Ваня идёт!
От дома к ним шли папа и худощавый старик в синей телогрейке. Под телогрейкой виднелись белая рубашка и тугой узел галстука. Старик шёл быстро, заложив руки за спину и чуть приподняв острые плечи. Папа еле поспевал за ним.
— Варя, — строго сказал старик, — вы опять скандалили у военкома?
Сухое лицо старика из-за большого шишковатого лба казалось треугольным. Под густыми белыми бровями глубоко запали очень живые синие глаза.
— А что, я у бога телёнка съела, чи шо? — шмыгая маленьким красным носом, обиженно сказала девушка. — Не хочу я в тыл, и всё. Я б за ранеными, как за детями, ходила…
Старик грустно покачал головой.
— Эх, Варя, Варя, а детей вам не жалко бросать? — Он повернулся к папе. — Знаете, как дети её зовут? Мама Варя!
— Маря, — поправила Даша, — это сокращённо.
— Та я ж, это ж я ничого… — растерянно пролепетала девушка, оглядываясь на ребят. — Я ж без них… сами знаете…
— Знаю, — ласково сказал директор, — идите, Варя, в кладовую: надо продукты на станцию везти. И передайте старшему воспитателю, что я поеду на станцию вместе с вами.
— Маря, мы с тобой!
Ребята гурьбой побежали за Варей. Возле Зорьки осталась только Даша.
Старик повернулся к Зорьке, положил руку ей на голову и улыбнулся.
— Ну-с, так вот ты какая, Зорька Будницкая! Давай знакомиться, ты знаешь, кто я?
— Знаю, — сказала Зорька, — вы директор, Коля-Ваня.
Даша испуганно ахнула, закрыла руками рот и покраснела.
Директор перестал улыбаться и удивлённо уставился на Зорьку. Потом скосил глаза на Дашу, понимающе хмыкнул, выпрямился, сунул руки в карманы брюк и весело спросил:
— Тоже сокращённо, а, Даша?
Даша покраснела ещё больше и попятилась.
— Николай Иванович… я не нарочно… я… Николай Иванович…
Николай Иванович протянул Зорьке руку и подмигнул так, словно она была с ним заодно.
— Слышала? Ну, вот и познакомились!
Зорька невольно улыбнулась, но лицо директора уже стало серьёзным.
— Прощайся с отцом, Зоря, — негромко сказал он. — Его ждут.
Зорька посмотрела на папу. Папа улыбался, но улыбался он как-то странно. Одними губами. А глаза оставались печальными. Она рванулась к отцу и схватила его за руку.
Папа поднял Зорьку, прижался к её лицу небритой щекой. Зорька всхлипнула и обеими руками обняла отца за шею.
— Папа, не уезжай…
— Ничего, доченька, — сказал папа, пряча глаза, — ничего. Ты у меня храбрый парень…
На крыльцо дома вышла седая женщина в очках и в такой же, как у Николая Ивановича, синей телогрейке и крикнула:
— Девочки, Даша Лебедь, быстро в группу! Сейчас подойдут машины!
Папа ещё раз прижался к Зорькиному лицу щекой и бережно, точно Зорька была стеклянная, поставил её на землю. Потом подошёл к директору и протянул руку. Николай Иванович взял папину руку в обе ладони, и они несколько секунд постояли молча, глядя друг на друга.
— Одна она у меня осталась, — сказал папа.
«Как одна? А Толястик? Он же на фронте воюет…» — встревоженно подумала Зорька.
— Понятно, — сказал Николай Иванович. — Как только приедем, я сразу же сообщу вам.
Они обнялись.
— Папа! — наконец выдавила из себя Зорька. — Папа, подожди!
Но папа уже бежал к машине, гулко бухая ботинками по утоптанной каменистой дорожке.
— Папа-а-а! — отчаянно закричала Зорька, бросаясь следом за отцом.
Папа, держась за борт машины, оглянулся, но в это время два красноармейца схватили его за руки и втащили в кузов.
Глаза у Зорьки наполнились слезами. Машина раздвоилась, растрои́лась… Казалось, весь лес наполнился зелёными военными машинами и в каждой из них уезжал на войну отец.