— Ты знаешь нашего Ташена? — спросил Токатай.
— Ещё бы! Да его… нет, в общем, он смелый, ваш Ташен честное слово! Ничего с ним не будет, вот увидите. Я тоже убегала и живая осталась.
Зорька посмотрела на оставшуюся кукурузу; живот был полон так, что даже самое маленькое зёрнышко уже не смогло бы в нём поместиться. Она вздохнула с сожалением и откинулась на мягкий войлок. Сонная одурь охватила её, она закрыла глаза. Разговор в юрте доносился до неё как бы издалека, словно говорившие сидели в другой комнате.
— Эх, Токатай Шакенович, добрая душа, — говорила какая-то женщина, — эта щука-то Прасковья к ним примазалась. Она весь детдом по нитке растащит, и следов не найдёшь. Мало Прасковье сына председателя сельсовета, она и дочку норовит за хлебного мужика выдать, ихнего нового директора. Лапу она загребущую на детский корм наложила… Попробуй найди на них управу, ещё и сам в виноватых ходить будешь!
— Уай, женщина, письмо буду большому начальнику писать в город, большой начальник в городе увидит, где конь, а где всадник!
— Зорька, девочка, пей чай, — совсем близко над Зорькой прозвучал голос старика Токатая.
Зорька открыла глаза. Старик протягивал ей пиалу с ароматным зелёным чаем. Возле очага, там, где стояло блюдо с кукурузой, была раскинута белая скатерть, а на ней возвышалась горка ломаных лепёшек и связка сушёной дыни. Увидев дыню, Зорька вспыхнула, отрицательно покачала головой и отвернулась.
«Что я теперь Саше скажу? — потерянно думала она. — Послушалась Галку… Они-то с Генькой удрали. Правильно Коля-Ваня говорил: кто один поступок нечестный сделает, тот и другой может… Сашенька, миленький, последний раз в жизни, вот увидишь…»
Глава 29. Стена
— Мы — кузнецы, и дух наш молод, куём мы счастия клю-чи-и! — лихо распевал на весь посёлок Петька Заяц.
Саша, смеясь, поглядывал на друга. Вот так всегда, схватит Петька «пос» и еле бредёт из школы, точно его хлебного пайка лишили. А если вдруг «хор» или, что бывает совсем редко, «отл», — возвращается домой из школы героем.
— Вздымайся выше, наш тяжкий молот, в стальную грудь стучи, стучи, стучи! — Петька прокричал последние слова, ударил себя кулаком в грудь, прислушался.
— Гудит стальная грудь? — насмешливо спросил Саша.
— Гудит! Слышал сводку? Наши уродуют фрицев, как бог черепаху! Так и война кончится… Саш, бежим? Чем мы хуже этого Ташена? Война идёт, а мы, два здоровых хлопца, ходим в школу, как малявки…
— Я об этом всё время думаю, — грустно сказал Саша, — если б не слово Коле-Ване…
Петька вздохнул.
— Вот был человек!
Саша остановился, сунул руки в карманы, зажав под мышкой книги.
— Слушай, Заяц, — сказал он, — Коля-Ваня есть и будет, понял? — последнее слово Саша почти выкрикнул. — Говоришь, сам не знаешь что…
Петька виновато заморгал белёсыми ресницами.
— Ты что, Сашка?! Да для меня лучше Коли-Вани человека нет! Я б за него знаешь… — Петька помолчал. — Крага свадьбу готовит… Будь моя воля, устроил бы я ему свадьбу!
Он поднял камень и швырнул его в полуразрушенную кирпичную стену, торчащую как памятник, на развалинах возле дороги. Камень цокнул о стену, отколол кусок белой штукатурки и упал в кучу проросшего травой щебня. Из-под обломка кирпича выскочила изумрудная юркая ящерица и недовольно выкатила на ребят чёрные бусинки.
Саша задумчиво оглядел развалины, невесело усмехнулся. Нагнулся, поднял хворостину и пощекотал спинку ящерицы. Она испуганно прыснула в траву.
— Строили, строили люди для себя, а оказывается — для неё…
Петька язвительно засмеялся.
— Крага тоже строит к свадьбе… перестраивает Щукину нору. Только на заводе ему нос натянули. Кирпич для военных объектов нужен! Сам кричит — война! Все должны… обязаны, а сам? Саш что же, так и будет? Щука продукты ворует, мелюзга от гнилой капусты поносит, полный изолятор набили, а им всё, как с гуся вода…
Саша присел на кучу щебня, мрачно уставился в землю, словно пытался отыскать там что-то важное. Петька снял рубашку и устроился рядом с Сашей, выставив на солнце худую незагорелую спину.
— Мы с Верванной ходили в райотдел, — помолчав, сказал Саша, — а начальник говорит: «Как докажете? Факты, факты надо…» Мы ему про гречку, а он говорит: «Разобраться надо…»
— Разберутся, жди, — скептически заметил Петька.