Он назывался крейсером, но броня и орудия у него были как у линкора.
Крейсер планировал незаметно подходить к советским судам, топить их, а потом разгромить северные порты. Ведь в то, военное время грузы из Америки и Англии мы получали в основном лишь по Северному морскому пути.
Дорогу «Адмиралу Шееру» преградил ледокольный пароход «Сибиряков».
Конечно, исход боя был ясен заранее любому.
У «Сибирякева» мощность машин — две тысячи лошадиных сил, у крейсера — двадцать тысяч. Одного только экипажа на крейсере было 926 человек. Маломощные пушечки ледокола нельзя было сравнить с 280-миллиметровыми орудиями крейсера.
И все-таки, когда крейсер стал сигналить прожектором, потребовал прекратить работу судовой радиостанции и сдаться, «Сибиряков» открыл по нему огонь.
Крейсер уже несколько дней блуждал во льдах, и ему надо было обязательно захватить судовые документы ледокола, чтобы узнать ледовую обстановку.
Капитан ледокола сразу это понял. Он вызвал старшего механика и приказал в случае гибели командиров открыть кингстоны и затопить судно.
Пушки ледокола стреляли по крейсеру безостановочно. Но легкие снаряды не могли сильно повредить бронированный корабль.
Крейсер жестоко расстреливал знаменитый ледокол.
Был сметен взрывом капитанский мостик, замолчали пушки.
Радист все еще слал открытым текстом радиограммы: «Всем, всем, всем. Ведем бой с фашистским крейсером. Всем, всем, всем. Ведем бой…»
Потом замолчала и радиостанция.
Большинство людей из команды на ледоколе были убиты. Остальные ранены.
Старший механик открыл кингстоны, и вода рванулась в трюмы.
Крейсер приближался к замолчавшему ледоколу. Но ледокол стал очень быстро погружаться в воду. И через несколько минут лишь огромные волны прошли над тем местом, где только что стоял «Сибиряков».
О гибели ледокола через несколько дней рассказал единственный спасшийся человек из команды — кочегар Вавилов.
А через несколько лет об этом бое написал и капитан «Адмирала Шеера» — фашистский офицер.
Радиограммы «Сибирякова» услышали многие советские суда. Эти радиограммы спасли их. Ледоколы увели незащищенные грузовые пароходы в недоступные для крейсера льды. Все северные порты немедленно были приведены в боевую готовность.
Так героически закончил свою жизнь старый рабочий пароход. Пароход, которому место было в музее.
Это произошло 25 августа 1942 года.
А пока мы плыли по морю Лаптевых.
НАШ ПЕТУХ СОВСЕМ СОШЕЛ С УМА
Наш петух совсем сошел с ума.
Он не знал, когда надо кукарекать.
Сначала он кричал по времени Архангельска.
Но время стало путаться: в Архангельске было шесть утра, а у нас два часа дня.
Да еще светит солнце и можно даже загорать: ночью и за Полярным кругом.
И тогда петух начал кричать каждый час.
Потом он сутки молчал вовсе. Может быть, отсыпался.
Мы шли к устью Лены, в Тикси.
Борта ледокола высоко поднялись из воды.
— То-то и оно, — сказал капитан, — мы уже уголь, который взяли у «Вагланда», сожгли во льдах.
И точно, угля на палубе не было давно.
В устье Лены нас должен был дожидаться уголь.
Иначе мы бы пошли прямо через море Лаптевых на восток.
Профессор Визе все еще надеялся отыскать землю Санникова.
Эту землю лет сто тридцать назад видел промышленник Яков Санников. Потом ее никто не видел сто лет. А в нашем веке снова на нее смотрел полярный исследователь Толь. До сих пор все ученые спорили — был это айсберг или все-таки настоящая земля.
А верю, что есть такой остров.
Проходили же все мимо Северной Земли, и никто ее не замечал.
Так и с землей Санникова может быть.
Жаль, что мы не пошли прямо на восток.
Мы повернули к Тикси. Хотя оттуда не было никаких известий — есть для нас уголь или нет.
Сначала, когда мы вышли изо льдов, вода в море Лаптевых была светло-голубая. — не такая, как в Карском. В Карском она была темно-зеленая, а иногда буроватая — такой ее делали воды Оби и Енисея.
Когда мы стали приближаться к Лене, вода опять стала чуть бурой.
И все льдины, которые попадались к нам навстречу, были толстые и грязные. Некоторые просто черные.
Даже в небе они отражались темным, показывая «чистую воду».
Наконец 26 августа радиостанция в бухте Тикси откликнулась и сообщила, что баржа с углем нас давным-давно ждет.
К бухте мы подходили ночью.
Все были на палубе.
Солнце зашло, небо было непривычно темным. И на нем появилась одна звезда.
С берега дул теплый, приятный ветер. У него был запах влажной травы, мха.
— Тундровик, — сказал штурман Хлебников.
Нас встретил знаменитый пароход «Лена».
Пятьдесят четыре года назад этот пароход привел сюда Норденшельд.
22 июня 1878 года из Швеции на восток вышли корабли под командой профессора Норденшельда.
Норденшельд был уже известным полярным исследователем.
Теперь он решил пройти весь Великий северный морской путь.
Деньги на экспедицию ему дали поровну: король Швеции и Норвегии Оскар Второй, шведский купец Оскар Диксон и русский миллионер-меценат купец Александр Сибиряков.
Диксон и Сибиряков уже не первый раз помогали полярным исследователям.
Норденшельд благополучно дошел до устья реки Лены. Главным судном экспедиции была «Вега».
На ней плыли научные работники: ботаники, зоологи, физики.
Корабль вели опытные капитан и команда.
Но все-таки судно зазимовало около чукотских берегов, недалеко от мыса Петлекай.
Сибиряков на помощь «Веге» послал новый пароход.
Этот пароход попал в смерч и затонул.
Издатель американской газеты «Нью-Йорк геральд», тот самый, который посылал в Африку Генри Стэнли, чтобы отыскать пропавшего Ливингстона, на этот раз послал свою яхту «Жанетту» найти Нор-деншельда.
«Жанетта» дошла до места его зимовки, но самого Норденшельда уже не застала. Она первая узнала о том, что он благополучно провел зиму, а весной прошел Берингов пролив. В Швеции Норденшельда торжественно встречал сам король.
Несчастная «Жанетта» попала в плотные льды и была раздавлена. Из экипажа спаслись лишь несколько человек.
В устье Лены Норденшельд оставил новенький пароход «Лена». С тех пор этот пароход многие годы плавал по реке и перевозил грузы в окрестные селения Сибири.
Бухта была неглубокой. Капитан Воронин очень боялся сесть на мель.
И «Лена» повела нас по глубоким местам.
Мы были первым кораблем, который пришел в Тикси с запада за последние пятьдесят лет.
ПОКА НАШ ПАРОХОД ЗАГРУЖАЛИ УГЛЕМ
Пока наш пароход загружали углем, пока закачивали пресную воду прямо из реки, мы пошли к будущей метеостанции.
Вокруг недостроенного дома росла высокая трава, и в ней свободно паслась корова.
Рядом стояли палатки. В палатках жили научные работники с женами и маленькими детьми. Готова была только метеоплощадка. И зимовщики уже вели круглосуточные наблюдения.
— Через неделю начнутся ночные заморозки, — расстроился Отто Юльевич. — Что же вы с домом так затянули?
— Все сами делаем, — смущенно говорили зимовщики. — А строительный материал вон как далеко.
И правда, бревна, доски, кучи кирпичей были в полукилометре от станции на берегу.
Чтобы вчетвером перетаскать их, и то месяц надо.
Отто Юльевич стоял молча и мял бороду.
Потом спросил у старшего штурмана Хлебникова: