- Шкатулка, - пояснил Виктор, довольный такой реакцией.
Айслу опустила яшму на место и мечтательно произнесла:
- Вот бы на лошади, по степи... - девочка вздохнула и укоризненно добавила, обращаясь к отцу: - А кто-то мне не разрешает в конную школу поступить!
Виктор заходил по мастерской, видно было, что не в первый раз заводится разговор на эту тему.
- Дочь, лошадь - животное серьёзное. Это тебе не котёнок или щенок. И сбросить может, и лягнуть, и укусить, и затоптать копытами.
- Ты просто сам лошадей боишься!
- Не боюсь.
- Боишься!
- Не боюсь.
- Боишься, боишься, боишься!
- Ты, по-моему, подстригаться собиралась? Вот и иди! - неожиданно разозлился Виктор. Сколько раз давал зарок не покупаться на дочкины подначки и опять не удержался.
- Иду-иду, - смиренно произнесла Айслу, опустив вниз сверкающие озорством глаза. - А лавэ?
- Что ещё за воровской жаргон?
- Какой-то ты сегодня нудный, папка! Так, где деньги взять?
- В комоде в среднем ящике, можно подумать, не знаешь, иди, не мешай работать, - махнул рукой Виктор.
Выпроводив хихикающую дочь, вновь занялся камнями. Затем достал набросок будущей картины и разложил на столе. Принялся обдумывать детали. Айслу появилась часа через два.
- Ну и как? - спросила потерявшего дар речи отца.
- А... О... Э... Это называется «до плеч»? - с трудом обрёл способность говорить Виктор, не отрывая взгляда от новой причёски дочери.
Айслу обиженно фыркнула:
- Вот и Крошка Ру так же среагировал. Классная же стрижка!
Отец мрачно кивнул, стрижка действительно была стильной и модной: короткая, открывающая ухо с одной стороны, с косой чёлкой, переходящей в каре на другой.
- Косы твои жалко, - пояснил он. - Красивые... были.
Глава десятая. Невеста
«Красивая коса у Матрёны. Ниже пояса, чуть не в руку толщиной. Почти как у моей Ласточки, только что - русая. Сама-то Матрёнка и выше, и в теле, а коса - да, похожа», - думал Егор, направляясь к церкви. Беловы, как и все православные обитатели крепости, к заутрене ходили нарядные и торжественные.
Глава семейства ушёл ещё до рассвета. Уговорил его священник как-то с певчими спеть. Согласился старый вояка. Не пропадать же голосу зычному командирскому. Раз спел, другой, а там и пристрастился. Всю душу в пение вкладывал. Как и во все дела, за какие брался. Ценил его за то священник, сам таким был. Проповеди воскресные и праздничные со всех деревень да станиц окрестных послушать сходились. А в этот раз речь пошла о Петре и Февронии, о любви верной, о семье крепкой. Бабы да девки украдкой глаза утирали, Егора и то проняло. Подумывать стал, и ему пора семьёй обзаводиться, раз уж по любви не вышло, любую подходящую девицу сосватать можно.
Выходили люди из церкви просветлённые. С утра тучки набегали, а тут солнышко выглянуло, на листьях заиграло, словно вместе со всеми радовалось. Заметил Егор, пока к дому шли, что парни и мужики молодые на Матрёну заглядываются. Казаки встречные приосаниваются. Сам пригляделся: хороша. Только разглядел наряд новый. Матрёна приотстала, подружек встретила. Егор спросил у приёмных родителей:
- А чего это наша Матрёна наряды меняет, прихорашивается?
Мать аж руками всплеснула:
- Егорша, да как иначе? Она же на выданье. Заневестилась.
Отец добавил:
- Матрёнка у нас девка видная, справная, думается, к зиме сваты пожалуют. А там, глядишь, на Красную горку и свадебку сыграем, - и, посчитав объясненье достаточным, обратился к жене: - Глашенька, дозволь сегодня винца испить.
- Да я и сама пригублю. Уж больно ладно батюшка-то говорил. А уж ты-то как пел, соколик мой! - отозвалась жена.
Егору не особо по нраву новость о сватовстве пришлась, а почему, сам не понял. Но вскоре он всё забыл за новым делом. Для церкви икону Николая Чудотворца взялся из яшмы мозаикой выкладывать. Поначалу разрывался между мастерской и хозяйством, да отец заявил:
- Урожай собран, сена вдоволь заготовлено, а со скотинкой сами управимся. Уж ежели напасть какая, работника наймём. Ты, сынок, от дела не отвлекайся, покуда готово не будет, яшма хуже бабы ревнивой. Сам ведь говорил.
Егор согласно кивнул, говорил. Давно мастер заметил: стоит чем другим заняться, отвлечься, как работа стопорится, при резке камень раскалывается и прочие неприятности. Зарок себе дал: не успокаиваться пока вещицу яшмовую до ума не доведёт. Слово мастера тоже крепко держал. К какому сроку пообещает, к такому и сделает. К зиме управился. В дар церкви преподнёс. Священник расчувствовался, благодарил, да благословлял мастера за такой подарок. Чуть не вся крепость перебывала в церкви за неделю, к иконушке новой свечи поставить. Иноверцы и те эту новость обсуждали. Их мулла Егору заказал шкатулку из яшмы для хранения Корана. Согласился мастер, платы предлагаемой не взял. Предупредил лишь: