Женщина погладила живот, почувствовав нерезкую тянущую боль внизу. Посмотрела на появившуюся круглую без щербинок луну. Если бы родить сейчас! Можно попросить Лунную красавицу позаботиться о судьбе ребёнка. Разыгравшийся ветер словно швырнул в лицо запах трав. Полынь! Как же она забыла? Бабушка использовала отвар полыни, когда кобыла не могла ожеребиться. Отвар усиливал схватки. Говорили, и роженицам так же можно, но опасно - злые духи могут наслать видения. Карлыгаш, слегка поколебавшись, наклонилась и принялась срывать верхние листочки полыни. Нарвав пучок, выпрямилась, постояла, держась за занывшую поясницу. Затем отправила в рот несколько листков и начала жевать. Резкая горечь обожгла, побуждая выплюнуть траву. Но женщина, переборов себя, проглотила и откусила ещё, лихорадочно отвязывая от седла флягу. Несколько глотков тёплой воды облегчение принесли, но горечь не смыли. Съесть больше Карлыгаш не решилась.
Она дошла до Аспидной горы, лошадь оставила у подножья и, прихватив флягу с водой, начала подъём по пологому склону. Около могил резкий приступ боли заставил согнуться. Карлыгаш казалось, сердце не выдержит, нечем стало дышать. Боль отпустила так же внезапно, чтобы вернуться с новой силой. Роды начались. Женщина в перерывах между схватками вознесла молитву, перебирая бусы из яшмы, выточенные для неё любимым сразу, как только он узнал о ребёнке.
Девочка родилась легко, за три потуги. Её крик спугнул ворона, хранителя степных могил. Карлыгаш вздрогнула, но потом обрадовалась, значит, души усопших здесь, рядом. Она узкими лентами с кос перевязала пуповину. Поняла, что разрезать нечем. Камней с острыми краями рядом не оказалось. Тогда женщина перегрызла пуповину, вкуса крови не почувствовала, во рту всё ещё сохранялась горечь, потом обтёрла девочку смоченным водой платком, завернула в свой бархатный камзол, расшитый серебряной нитью, и приложила к груди. Одной рукой прижимала ребёнка, а второй выкапывала ямку, чтобы зарыть послед. Горькие слёзы текли по щекам. Ей, ханской дочери, изнеженной и избалованной, пришлось уподобиться диким животным. Лунный свет заставил вспомнить, зачем она здесь. Карлыгаш произнесла вслух:
- О, любимая жена великого хана, помоги спасти мою дочь.
Воздух рядом с могилой заколыхался подобно тёмному полупрозрачному шёлку. Карлыгаш смотрела сквозь него, не отрываясь. Там, где на Намазной горе стояла крепость русских, все было залито светом странных огней. Откуда-то прошелестел нежный голос:
- Будущее примет ребёнка. - Карлыгаш непроизвольно подалась к воздушному шёлку. - Только ребёнка. Тебя - нет. Решайся быстрее.
Женщина сняла с себя бусы, отвернула верх камзола, поместила яшму рядом с дочкой, прижалась губами ко лбу девочки. Затем быстро, боясь передумать, переместила бесценную ношу через «шёлк», бережно опустив на землю. На мгновение закрыла глаза, защипавшие от слёз, а когда открыла, не увидела ничего, кроме мерцания единичных огней на сторожевых башнях. Ребёнка нигде не было. Зато с противоположной стороны послышался топот копыт. Заржала оставленная у подножья лошадь, не тревожно, скорее, радостно. «Брат вернулся», - подумала Карлыгаш, устало прислонилась к прохладным камням и тихонько прошептала:
- Спасибо, Лунная красавица. Но если бы ты могла оживлять... Если бы могла...
Глава третья. Пропавшая дочь
Полуденное жаркое солнце пыталось пробиться сквозь прикрытые двери гаража, переделанного в мастерскую. Виктор Белов закончил перебирать привезённые заготовки, откинулся на спинку стула и с удовольствием потянулся. Да, камни, что надо. Хотя если на них глянуть до обработки - лежит на столе груда булыжников. Такая она, яшма. Ещё прадед говорил, а тому его прадед: «Не всякий красоту яшмовую способен высмотреть, душу камня почувствовать, да на свет Божий явить». От предков дар только Виктору и достался. Старый мастер успел порадоваться, свои секреты передать, первый медальон, правнуком выточенный, в руках подержать.