Я понял, что они пытались загладить нерадушный прием.
— Спасибо, — сказал я. — Не откажусь. Малыш шагал рядом со мной по дорожке.
— Что это за имя — Джейс? — спросил он.
— Уменьшительное от другого имени, — ответил я.
— А от какого?
— Джейсон, — сказал я.
— Неплохое имя.
— Да, если у тебя второе имя Мейсон.
— Джей-сон Мей-сон, Джей-сон Мей-сон, — начал дразниться он.
— Не так громко, — сказал я.
— Чем ты заплатишь за мое молчание? — важно потребовал он.
— Ты что, телика насмотрелся?
— Ну ты спросил! Нету у нас телика! — ответил он. — Зато я много читаю.
Я вынул из кармана стрелу и повертел у него перед носом:
— Этого тебе довольно?
— У-у, конечно.
Я вручил ему стрелу.
— Спасибо, — сказал он, схватил подарок и поскакал вперед с криком: — Смотрите, что мне дал Джейсон Мейсон!
Ребенок, что с него взять.
VIII
ЖИЛИЩЕ ОТШЕЛЬНИКОВ
Малыш повернулся и неторопливо побрел назад; проходя мимо, он мне кивнул. Двое парней и Эйлисс проводили меня к входной двери первого дома. Мы пригнулись и вошли в низкий дверной проем. Сломанные доски и другие разные дрова они сжигали в камине. Кое-какие доски были окрашены или покрыты лаком. Вот откуда этот химический запах. Но огонь пылал довольно бойко, и на плите стоял чайник. Я пил черный и крепкий с сахаром чай. Печенья мне никто не предложил, а я не попросил. Бородатые парни назвали мне свои имена. Мартин и Ангус. Я решил, что им было где-то к тридцати. Интересно, почему их не призвали на службу? Для армии они выглядели довольно привлекательно. Спрашивать я не стал. Я прихлебывал чай и осматривался. Лампочка, свисавшая с потолка, была выключена, и свет шел из окна. Из мебели в доме были стулья со вспоротой обивкой и продавленный диван, видавший виды буфет и комод. Ковры и половики лежали на полу толстым слоем, еще больше их было прибито к стенам. К настенным коврам были пришпилены картинки, вырезки из газет, открытки. Многие изображения показались мне распечатанными из Сети. Роскошные зеленые пейзажи — знаете, такие, как на исторических полотнах. Деревья и цветочки, птички и пчелки. На вбитых в стену гвоздях висели три арбалета, чуть выше — дробовик и пара пневматических винтовок. Жестяные банки с дробью и арбалетными стрелами, коробка патронов на полке. Коробка была коричневая и вся промасленная, с какой-то старинной этикеткой. Еще с тех времен, когда их не запрещали, догадался я. Такие наверняка не украсть ни на оружейных складах, ни у копов.
Телевизора нет, как и сказал парнишка. И даже, по-видимому, нет беспроводного Интернета. Но книги — бумажные, я имею в виду, — аккуратными стопками стояли у каждой стены. Их можно было принять за элемент утепления.
В глубине дома — кухня, в ней, похоже, было довольно холодно. Водопроводные трубы были обернуты кусками старого ковра и обмотаны веревками. У раковины стояли ржавое кайло, лопата и мотыга. На стене висела коса. Я кивнул на нее:
— И для чего это служит?
Эйлисс проследила направление моего взгляда:
— А, коса. — Она улыбнулась. — Я найду как ее использовать. Здесь снова взойдут колосья. Овес морозостойкий. Недалеко отсюда, вниз к Арданеаскану, есть пара участков с дикорастущим овсом.
— Эйлисс — оптимистка, — сказал бородатый сассенах[6] номер один. Почему-то раздраженным тоном. Он пожал плечами. — Мы нашли ее, вот и все. А Эйлисс надеется найти ей применение.
Эйлисс одарила его таким взглядом, что стало понятно: она нашла для косы еще одно применение. Но после этого они все переглянулись между собой, потом посмотрели на меня и заулыбались, как мормоны.
— Не хочешь ли показать ему наше поселение, Эйлисс? — спросил Ангус, шотландец. — Нам с Мартином надо возвращаться к работе. Встретимся на другом конце деревни.
— Пока, ребята, — сказала Эйлисс.
Они застегнули парки, надвинули капюшоны и, пригнувшись, вышли за дверь. Я допил чай.
— Хорошо, — сказала Эйлисс, она выглядела слегка смущенной, — давай я проведу тебя по селению, Джейсон Мейсон.
— Джейс, — поправил я.
— Ладно, Джейс, — согласилась девушка.
Она вывела меня из дома через заднюю дверь. Задняя стена дома была врезана в склон холма. Эйлисс повернула налево и провела меня вдоль узкого огороженного водостока, мимо мясного склада, где кроме мяса пахло еще чем-то.
— Козий сыр, — пояснила Эйлисс, когда я поморщился.
— Вы сами все это построили? — спросил я. Она оглянулась:
— Только теплицы. Каменные дома здесь были. Но когда мы пришли сюда, от них уже оставались одни стены.
— Сколько вас тут живет?
На этот раз она не оглянулась.
— Ну ты спросил!
— Это я уже слышал.
Она рассмеялась. И не объяснила почему.
Но она показала мне все. В теплице росли томаты и разные овощи, между их рядами была высажена всякая зелень. Повсюду из труб струилась вода, подогретая солнцем и солнечными батареями. Даже картошка росла — несколько квадратных метров. Навоз давали кролики и козы, которых держали в сараях на задворках. Мясо оленей и диких овец висело в холодной коптильне или вымачивалось в бочках с солью. Во втором доме я встретил родителей Николя, которые сшивали шкуры рыболовной леской на ножной швейной машине. Они оказались немногословны и едва взглянули на меня. Во время нашей прогулки я видел всего, может быть, полдюжины людей, которые приходили и снова уходили в горы — кто с дровами, кто с убитыми кроликами. Все только внимательно поглядывали на меня, но ничего не говорили.
— Это закаленное стекло, должно быть, стоит кучу денег, — заметил я, когда мы осматривали вторую теплицу.
— Оно из заброшенных домов, — объяснила Эйлисс. Я так и думал.
— Стеклорезы — удобные маленькие штучки, — сказал я. — И в пустом доме легко устроить охотничью засаду.
— О, ты видел их?
— Ага, по дороге из Дингуолла. Как вы дотащили все это мясо?
Она пожала плечами:
— Наняли машину.
Наняли, ага. Ну ладно. Я ничего не сказал.
— Нет, на самом деле наняли. Мы проделали это вместе с другими новыми переселенцами из-за Черного острова.
Она стояла очень близко, ее странный, солоноватый запах смешивался со свежим ароматом земли и растений.
— Эйлисс, — сказал я.
Она хотела что-то ответить, но тут дверь теплицы распахнулась и вошли наши бородачи — Мартин и Ангус. Эйлисс отступила на шаг назад и ударилась бедром о цветочный горшок. Она невнятно выругалась, отвернулась и принялась собирать совком высыпавшуюся из горшка землю. Мартин и Ангус присели на край высокой скамейки.
— Ну вот, — сказал Ангус, — ты посмотрел, как мы живем.
— Да, посмотрел, спасибо, — поблагодарил я. — Вы прилично тут обустроились. Хотя я не понимаю, почему вы выбрали такую жизнь.
Ангус искоса взглянул на Мартина. Здоровенный сассенах встал и слегка наклонился вперед. Он сцепил руки за спиной и выставил вперед бороду.
— Чтобы выжить, — сказал он. — Мир катится в трубу. В Америке торнадо пылесосят пшеничные поля. Тают вечные ледники, а там, где их никогда не было, все замерзает. Запасы нефти иссякли, мы по уши увязли в войне, которая в любой момент может превратиться в ядерную. Льды Гренландии вот-вот съедут в море. Так или иначе, города обречены. Мы живем так, как будут жить все, рано или поздно.
— Что за ерунду ты несешь? — сказал я.
— Что? — переспросил Мартин. Он выглядел слегка озадаченным.
— Вам просто нравится жить так. Если быть честными. Не пытайтесь убедить меня, что собираетесь пережить все на свете, все, что бы ни случилось. Если только вы еще не научились сами изготавливать пленки для солнечных элементов, лить сталь для своих самострелов и все такое. Не говоря уже о направлении ветра. Мартин пытался уследить за ходом моих рассуждений: