— А неплохо мы прокачались всего за несколько дней, а? — заметил Рейн.
— Не суди по самым мелким обо всём уровне. Я почти уверен, что первый этаж нас ещё не раз удивит. Так что постарайтесь не увлекаться. Можем ведь вляпаться и в аномалию.
А затем накатила боль. Отмерзающие руки начали приходить в себя, сопровождаясь на редкость сильной болью… Настолько, что я даже подумал, не обратная ли это сторона моей модификации ладоней.
— Так, привал пять минут — прийти в себя, — сказал я.
— О, смотрите-ка, — Альма шагнула к одной из полок и ткнула на колчан, наполненный прозрачными, будто хрустальными, стрелами. — Это как раз для моего арбалета! — обрадовалась Альма. — И.. — она встала на цыпочки и попыталась что-то нашарить на верхней полке.
Рейн подошёл к ней и снял сверху стеклянный меч.
— Там ещё полно такого барахла, — сказал он. — Но не уверен, что от него много пользы. Там дальше какие-то статуэтки котиков и фигурки. Скорее всего, это просто стекло.
— Пылесборники, — хмыкнул я.
— Тяжёлый, зараза, — оценил Рейн. Ему было с чем сравнивать — сам долгое время ходил с двуручником из железа. — Интересно, что будет, если пропустить этот хлам через терминал-плюс?
— Это должен был сказать Мерлин, — тяжело вздохнула Альма.
И когда только она успела так со всеми сдружиться? Или она просто быстро привязывается к людям? Или.. ладно, не время сейчас об этом.
— Тия, сможешь сказать, что в остальных комнатах?
Из помещения со слаймами и ржавыми стеллажами вело две двери. Одна, правая, была приоткрыта — именно оттуда выползи ещё два светящихся слизня вслед за первым. Но это оказался тупик. Просто ещё один странный закоулок, в котором нашёлся зелёный слайм.
Я оказался прав, что Стена постарается нас удивить — здесь ей это более чем удалось. Тия почему-то не смогла заметить спрятавшуюся тварь, и сунувшийся туда первым Рейн получил кислотный ожог.
Ничего страшного, если в команде есть лекарь. Даже с таким скромным уровнем, как у Альмы. Но не завидую тем, у кого не нашлось бы ничего для заживления. Очень уж кислотная рана оказалась болезненной. Хорошо хоть, что у Рейна была способность блокировки боли.
Место оказалось тупиком и не вело никуда. Да и смысла никакого особого не имело — развалившийся от сырости шкаф, утопающая в воде кровать на ржавых ножках. Прогнивший матрас со следами грибка и плесени…
Единственное, что здесь сохранилось, это зеркало. И именно оно и стало причиной, почему шаманка не заметила тварь. Других идей у нас просто не нашлось, и в целях эксперимента она попыталась ощутить присутствие вставшего за ним мечника. И не смогла.
Ещё одно забавное ограничение её сил. Нужно будет запомнить, что это так работает. Вдруг пригодится?
С огромного овального окошка в зазеркалье на меня смотрел тощий злой мужик лет тридцати с заметной щетиной. Каштановые волосы без капельки всех этих волшебных преобразований. И яркие, пронзительно-ясные зелёные глаза друида. Пока что единственная моя внешняя особенность, отличавшая меня от людей.
Один день на Стене идёт за десять в прежнем мире, где бы он сейчас ни был.
Тия равнодушно мазнула взглядом по своему отражению, на миг задержав взгляд на выглянувшей из-за плаща птичьей лапе, и опустила глаза на изменённую ногу. На девушке был надет только один сапог — когтистая конечность не подходила ни для какой обуви.
Рейн улыбнулся своему отражению, а затем деловито открыл один из ящичков и выгреб горсть барахла.
Шаманка сразу забрала себе расчёску с зеркальцем на обратной стороне, Альма — хрустальную пилочку для ногтей.. или рогов, уж не знаю. А Рейн — длинный тонкий нож. Серебряный, судя по тому, что ржавчина его не тронула.
Но на этом наши трофеи закончились
— От этой двери веет теплом. Обжигающим, будто за ними начинается демоническая локация, — так описала Тия второй выход. И вот это было уже очень печально слышать. С демонами я уже успел повоевать, и не спешил продолжить. Разве что после плотного обеда и хорошего сна.
Но ни того ни того в затопленной локации рядом с опасным врагом, мне не найти.
Я прикоснулся к двери сам, и резко отдёрнул руку.
Про «веет теплом» шаманка сказала очень даже не иносказательно. Ещё и сильно приуменьшила.
Дверь едва не обжигала невыносимым жаром.
— Лучше проверить, — хмуро сказал я.
С первого раза она не поддалась. Стало только понятно, что открывается она наружу. Должно быть между сыростью и жаром стоять ей по душе не пришлось, и она пришла в негодность или вовсе заварилась.