Но лишь здесь тебе не нужно притворяться тем, кем ты не являешься. Едва ты оставляешь позади верхние слои атмосферы, как попадаешь на эксклюзивное рандеву с Вечностью. Ей плевать, работаешь ли в логистической компании Федерации, служишь эмиссаром Империи или спасаешь обездоленных на благо Республики. Есть лишь ты, десяток сантиметров закаленной стали и бесконечность. И каждый пилот, как паук влезший в хрупкую скорлупу, уповает на то, что теория вероятности сработает не сейчас, и полет окончится хорошо. Что осколок планеты, погибшей миллионы лет назад, все это время несущийся сквозь пространство, не пронзит его корабль, как раскаленное лезвие кусок масла. Что Бездна оставит его душу на потом, а сегодня обратит свой взор на кого-то еще.
И все же, несмотря на кажущуюся обесцененность жизни, только здесь ты проживаешь каждую минуту. И если ты перестал бояться высунуть нос за пределы знакомого тебе мира, бездна щедро награждает тебя. Безграничный космос проникает в твою душу и становится домом. Опасным, неприветливым и противоестественным, но единственным, который ты захочешь иметь. Ведь, переступи через порог, и для тебя навсегда захлопнется дверь обычной жизни. Ты увидишь нечто, во что остальные просто не поверят. Горящие боевые корабли на подступах к Ориону. Си-лучи, разрезающие мрак близ врат Тангейзера. Фиолетовые вспышки на поверхности Сириуса Б. Такого оттенка нет больше нигде в Галактике… И эти мгновения исчезнут во времени, как слезы под дождем. Но… когда будет пора умирать, когда Бездна позовет тебя, эти мгновения будут единственным, что ты вспомнишь. И улыбнешься, глядя в лицо смерти.
Аквильская мясорубка
Посреди бескрайнего космоса, в отдалении от распространенных пассажирских маршрутов, в пространстве завис белый силуэт "Вернувшегося". Изредка, когда по нему скользили лучи ближайшей звезды, он вспыхивал жемчужным отливом, а затем вновь погружался во мрак. Габаритные огни были выключены, а большая часть систем переведена в энергосберегающий режим.
Корабль болтался так уже несколько дней в ожидании ответа с Земли. В полутьме и со сниженной выработкой кислорода, чтобы не жечь понапрасну топливо. Неизвестно, когда удастся вновь его пополнить.
За это время пилот успел наладить примитивный контакт с Мурзиком, который оказался представителем вида, считающегося вымершим. На планете Раксан, родине вида Lignum Venandi, был построен планетарный завод по синтезу анамезона – ключевого компонента топлива для светошаговых двигателей. Однако геологоразведка и химическая промышленность слабо вяжутся с хрупкой лесной экосистемой. За половину века Раксан, как и сотни таких же миров до этого, превратился в промышленный центр, а большинство видов животных продолжили жить лишь на страницах Красной Книги. Уравнению господства капитала ни к чему переменные единичных жизней. А согласно базовым правилам математики, лишние элементы уравнения безжалостно сокращаются. Вот и Мурзика вынесло течением мирового прогресса на отмель безвременья. Зато теперь у пилота была эксклюзивная компания. К тому же довольно пушистая.
Ахиллес задремал, в который раз погружаясь в воспоминания юности. Они были тем немногим, чем могла его тешить память по ночам. Ведь всю остальную часть жизни у него безжалостно сожрала навигационная ошибка. Обычно ему снились друзья. Имена некоторых из них всплывали из омута сознания вместе с яркими эпизодами юности. Клеус, жуткий ботан, знавший все дисциплины лучше профессоров, впервые напился в компании Ахиллеса. Повод был весомый – неразделенная любовь к Сароне. Милая Сарона с зеленющими глазами, объект вожделения Клеуса и дюжины других курсантов, вылетела спустя несколько месяцев из Академии за роман с преподавателем. Ее всегда интересовал внешний вид пилотов больше, чем призвание. Драгар, терявший голову от любого косого взгляда и рвавшийся в драку без раздумий. Именно после драки не на жизнь, а насмерть, они с Ахиллесом стали закадычными друзьями. Грезили совместным тандемом, общим кораблем и экспедицией в неизученный космос, ведомые лишь знакомым всем пилотам Зовом Бездны…
Одни воспоминания были яркими, другие же будто поблекли, подобно старой киноленте. Но Ахиллесу оставалось довольствоваться ими и бесконечными мечтами. Мечтами о жизни, которая бесследно прошла без его участия.