Чарльз Харнесс
«Зов черной бездны»
Charles L. Harness
«The Call of the Black Lagoon» (1953)
5-е января. Поместье
Через старинное решётчатое окно сельской гостиницы я устремил взор на унылые просторы одетых снегом торфяников, и моим глазам предстало поместье Чёрная Пустошь.
Вот оно… мрачное и вместе с тем притягательное, зловещее и вместе с тем интригующее. Руины с единственной уцелевшей башней, что, будто лапа неведомого зверя, резко выделяется своим чёрным пурпуром на шафрановом фоне туманного западного неба.
— Она призывает меня! — вскричал я.
Так я сказал пьяницам из гостиничного паба, грубым провинциалам, чьи физиономии были такими же остроконечными, как крыши их домов. Ну и отпрянули же они от меня! Один даже выронил кружку с пивом.
Пытаясь остановить, они хватали меня за плечо мясистыми ручищами, рассказывали о тварях, что хозяйничают в этой древней груде развалин, и судьбе, постигшей всех незваных гостей. Так блеяли деревенщины, которым боязно перейти дорогу после чёрной кошки. Так они квохтали надо мной — Аланом Фёрволлом — который возымел намерение перевести Понту!
Посему я поспешил покинуть пьянчуг, чтобы не надумали остановить меня силой. Работа моя не терпит отлагательства. Мир ждёт её!
Я направился через торфяники к поместью, и вскоре деревня превратилась в размытое, серебристое пятно, что пронзало густеющие сумерки точками льдистого пламени. Вслед мне, словно заупокойная месса, нёсся тоскливый собачий вой. Согнутый под весом мешка с поклажей, я, должно быть, напоминал гнома, пока боролся с рыхлыми сугробами.
Выбиваясь из сил, я тащил свой груз по хрусткому снегу и ближе к рассвету одолел очередной низкий пригорок и, тяжело дыша, рухнул на его вершине.
Там сквозь серебристую пелену лунного света я устремил взгляд в ложбину, откуда начинались заросли узловатых деревьев-скелетов. Из самой высокой купы, словно из сжатых пальцев костлявой руки, вставала столь притягательная для меня башня.
Казалось, передо мной само олицетворение упадка. Груды осыпавшегося кирпича вокруг, мрачные, увитые густым плющом стены, сердито глядящие окна и размытый силуэт разрушенных башенок и дымоходов. Моё внимание привлекло мерцание за стеной деревьев. Оно исходило от тёмной, ледяной поверхности озерца неподалёку. Пока я смотрел, до моих ушей донёсся слабый треск.
По заснеженной узкой тропинке я проковылял под обрушившиеся своды сторожки и наконец сбросил мешок перед огромной дверью в готическом стиле. Я толкнул её плечом — не поддаётся! Налёг сильней, и она с треском раскололась подо мной.
От неожиданности я растянулся на полу холодного, тёмного коридора, затем, покопавшись в недрах мешка, извлёк огарок свечи. Найдя в его неровном свете винтовую лестницу, я стал медленно подниматься по крошащимся ступеням, и моя тень нерешительно попрыгала за мной. Целью была комната под самой крышей. Толкнув скрипучую дверь, я сразу за ней увидел колченогий табурет и доломал его. Вскоре в камине весело затрещало пламя.
Несколько минут назад я подкормил огонь половиной дубового шкафа, но в комнате всё ещё довольно холодно. Надо бы создать в ней уют, а заодно найти топливо.
Чу! Опять этот резкий треск, пробился даже сквозь рёв пламени. Явно сук переломился под весом снега.
В углу раскинулась старинная и сильно покосившаяся кровать под балдахином. Несмотря на гирлянды паутины и прелый запах, она влечёт меня сильней легендарной перины Сарданапала[1]. Я больше не могу противиться соблазну…
Этот же день, позднее
Сделал комнату более пригодной для жизни. Единственное стрельчатое окно выглядит очень живописно, но, увы, большая часть старинных ромбовидных стёклышек исчезла, а следовательно, внутрь задувает ветер. Первым делом я стал заделывать прорехи кусками тлеющих гобеленов и ветхого балдахина.
Пока я занимался окном, моё внимание привлекла вспышка света. Глянув вниз, я вновь увидел замёрзшее озеро. Из конца в конец его пересекали тонкие, зигзагообразные трещины… определённо, странные, как будто что-то било в лёд снизу.
6-е января
Я облазил укромные углы в этой древней груде развалин — в основном с прозаической целью найти топливо для очага.
Теперь зима мне больше не страшна. Обломки потолка в галерее, упавшего много поколений назад, вне сомнения, послужат прекрасной заменой вязанкам дубового хвороста, сваливаемые у очага в былые времена. Кроме того, нижние ступени винтовой лестницы устланы обрывками манускриптов, из которых, если как следует просушить, получится великолепная растопка.
1
Сарданапал — ассирийский царь из древнегреческой мифологии. Отличался сладострастием. В изобразительном искусстве зачастую изображается лежащим на перине.