- Внук?!
- Брат?!
- Ты же слышал, деда, неосознанно! - вяло огрызнулся я, осмысливая услышанное. - А ты, Лео, чего подскочил? Ваши билеты в один конец не могли меня радовать! Или могло быть иначе?!!!
- Обожаю семейные сцены! Становлюсь сентиментальной... - на полном серьёзе вдруг заявила богиня, с некоторым умилением разглядывая наши разборки. - Но я не закончила...
- Благодарю, Пресветлая, продолжайте... - я признательно склонил голову, жестами заставив негодующих родственников умолкнуть.
- Лео-кун выбрал единственно верный путь. - похвалив моего брата, Амэ благосклонно ему улыбнулась, наблюдая за тем как он надулся от собственной важности. - Учитывая вашу духовную связь близнецов, каждое его действие, направляемое любовью к брату, способно постепенно исцелять раны твоей души, Кенши-кун. Дедушка тоже сможет внести свой вклад, если отыщет в своем старом и заскорузлом сердце хоть каплю любви к своему внуку.
- И возьмет самую большую лопату! - мстительно расхохотался я, глядя на то, как дедушка покорно кивает головой, соглашаясь с каждым словом небожительницы.
Её укоризненный взгляд, хоть и заставил меня осечься, но имел совсем не тот эффект, которого она ждала. Богиня лишь напомнила мне, с кем на самом деле мы имеем дело.
- Что я должен сделать, чтобы они продолжили свой Путь и не растворились во мне?
- Это второй вопрос? - напряженно поинтересовалась богиня, разом утратив прежнюю мягкость.
- Да, Пресветлая Амэ.
- Если ты уцелеешь в горниле войны... - заговорила она нечеловеческим и потусторонним голосом. - ...И будешь перекован заново... Ты - Сломанный Клинок Хаттори, возведешь в мою честь святилище в своих землях. В своих новых землях. И приведёшь ко мне всех, кто ходит под твоей рукой...
***
Проснулся я отдохнувшим, посвежевшим, полным сил и отвратительного настроения. Требование богини в разной степени поразило всех. И если я был хотя бы отчасти готов к чему-то подобному, то для деда и брата её амбиции стали полным сюрпризом.
- Почувствуй себя крестоносцем 21 века! - буркнул я, открывая глаза и бодро скатываясь с кровати. - Огнем и мечом мы принесем вам веру истинную!
Последнюю фразу я говорил уже в полный голос, распахнув двери своей комнаты настежь. Сидевший на диване с бутербродом в руках, Лёха услышал её, выпучил глаза и поперхнулся от удивления. С нескрываемым удовольствием хлопнув его по спине, я прервал его жалкие хрипы о помощи и надменно прошествовал в ванную комнату.
Спустя десять минут, обернутый в полотенце, шествуя обратным маршрутом, обратил внимание на подозрительную тишину в квартирке и не вытерпел:
- Еретиииик! Где же ты?!
Нельзя досрочно выходить из столь удачно подвернувшегося образа. За диваном подозрительно зашумело. Кинув туда тапок и для острастки крикнув: "Святая граната!!!", я вернулся к прерванным утренним процедурам и только тогда обратил внимание на часы.
Сутки. Без малого сутки мой измотанный организм отсыпался и восстанавливался, пытаясь привести себя в относительную норму. А я ещё удивился - почему вдруг кубики пресса стали столь рельефными?!
- Лёха!!!
- Да, господин инквизитор? - подобострастно спросил староста откуда-то из-за двери. - Чего изволите?
- Лёха, кончай дурью маяться! У нас дома есть что пожрать?!
- Чтоб ты знал, в этом доме, как в Греции! - вздохнул рыжий, появляясь в дверном проёме и мечтательно закатывая глаза.
- А что в Греции? - выразил я искреннее непонимание.
- А в Греции, друг мой, есть всё! - поучительно произнес он, пропуская меня на кухню. - Я сам не видел, но мне так сказали... Ты знатно покуролесил на празднике жизни. Высший свет обсуждает тебя во всех салунах: молодые дворяне бьются об заклад, что ты не доживешь до конца месяца; почтенные матроны интересуются твоей родословной; а серьёзные дядьки из боярских семей пока собирают информацию, пытаясь понять, кто ты, и из чего слеплен.
Рассказывая мне последние новости, Лёха разжег газовую плиту, установил на ней сковороду и принялся за приготовление самого быстрого из всех известных мне блюд холостяцкой кухни. Порезанные томаты, покрошенный репчатый лук и ломтики одуряюще пахнущей копченой колбасы жизнерадостно шкворчали на оливковом масле спустя несколько минут его ловких манипуляций с ножом. Разбив десяток яиц на все это великолепие, Лёха невозмутимо продолжал рассказ: