Выбрать главу

«Мое имя Арианна Мэнэр, для друзей и близких просто Ари, он же звал меня Ана».

Четыре стихии! Закрыла ладонью глаза и сделала несколько глубоких вдохов. Спокойно, спокойно. Если это помешательство, то хотя бы разобраться в его сути мне не помешает. Иначе точно с ума сойду, размышляя, отчего сны так реальны, а выверты больного воображения логично связаны со снами. И поскольку книжка не кусалась, не прирастала к рукам, не проявляла в целом агрессии, даже крови не требовала, а просто меняла слова, то можно было почитать. Я снова склонилась над страницами.

«Эти записи сделаны мной для предупреждения и помощи. Ты, в чьих жилах проснулась проклятая кровь, должна иметь представление о событиях, произошедших задолго до твоего рождения. Я замаскировала книгу для тех, кому не досталось и капли магии. В завещании требовала, чтобы дневник уподобился древней реликвии и передавался по наследству всем девушкам нашей семьи, надеясь, что однажды истинный смысл, сокрытый в нем, дойдет до той, кому пригодится».

Отлично. Я оторвалась от чтения, чтобы перевести дух. Значит, мне единственной открылись настоящие записи этой Аны. Вот уж не знаю, радоваться ли. Интуиция подсказывала, что не стоит.

Снова приблизив к глазам книжку, продолжила чтение.

«Любой дневник принято начинать рассказом о собственном детстве, девичестве или на худой конец рассказами о волнениях и страхе, связанными с замужеством. А я желаю начать с иного, со встречи, разделившей мою жизнь на две половины, ту, что и не стоило проживать, поскольку теперь все прежние года кажутся нелепыми и пустыми, и ту, когда встретила Его. Да, дорогая родственница, вероятно, я заслужу твое порицание этим пояснением, но хочу быть откровенной до конца: меня к тому времени благополучно отдали замуж еще весьма юной. Муж был гораздо старше и родовит, а также обеспечен. И здесь удивляться нечему, для любой семьи девочка – это капитал, которым стоит выгодно распорядиться. Но я не желаю говорить о супруге, не желаю говорить ни о ком другом, кроме самого удивительного мужчины моей жизни. Не думаю, что ты способна понять эмоции, которые мне довелось испытать, а потому, кроме чар маскировки, я вдохнула в этот дневник эхо собственных чувств. Пускай только отголосок, но ты сумеешь ощутить и, возможно, не будешь судить столь строго. Отсюда и начнем, милая родственница. Закрой глаза, а ладонь оставь поверх страницы, и ты станешь мной».

Сама бы не рискнула последовать этому совету, но едва дочитала до точки, как из груди вышибло дух, я зажмурилась совершенно непроизвольно, а рука и так сжимала книжку. Даже не успела толком понять, что произошло, когда полумрак спальни взорвался яркими красками солнечного дня, а кругом возникли декорации, более подходящие некоему дворцу, чем Мэнэр-холлу. Зажужжали девичьи голоса, запели птицы, бабочки порхали среди красочных цветов, а дорожка в центре зелени красивого дворцового сада внезапно делала изгиб.

Я уже собралась идти дальше, когда девушки, окружавшие меня, замешкались, затем подались прочь с дорожки, утягивая следом и приседая в поклоне, чтобы пропустить небольшую процессию. Это явно были вельможи, а некоторые лица мужчин оказались даже знакомы, кроме одного, в самом центре группы. Ни шок, ни удивление, ни восторг, запечатавший безмолвием мои губы, не в состоянии отразить полнейшего смятения чувств, охвативших все существо. Вероятно, мне довелось узреть божество, спустившееся в озаренный солнцем сад.

Он был прекрасен. Словно высшее создание, не признающее суеты этого мира. Ни малодушные страсти, ни мелкие человеческие чаяния, ничто не смогло бы нарушить спокойную безмятежность чистого неземного взгляда самых удивительных из виденных мною глаз, словно чистейшая морская вода тропических источников.

Я замерла, застыли и подруги, а процессия миновала, и мужчина не взглянул на меня, но я его узнала. Та другая я, что читала дневник юной супруги некоего родовитого человека, та другая, что помнила себя среди чужих воспоминаний и видела прежде это лицо. Знала, как выглядит изможденное тело под широким пальто. Угадывала в необычных прозрачных глазах холод спрятанной в глубине опасности, когда он почти равнодушно спрашивал мое имя. Сейчас эти глаза безмятежно смотрели вдаль поверх всех голов, которые казались намного ниже. Все кругом ощущались едва ли не карликами, окружившими высокую стройную фигуру, не из-за их реального роста, но благодаря совершенно особой ауре, окружавшей «божество».