– Прочитала…
Еще не успела договорить, а уже очутилась по ту сторону в коридоре. Эйден указал на пространство перед нами: «На открытие портала десять секунд».
– В смысле?
– Девять, восемь…
– Подожди! Как открыть?
Вместо ответа мужчина толкнул к стене, в его ладони блеснул знакомый складной нож – мой! – а острие прижалось к моему же горлу. И снова знакомое ощущение паники, тошноты, головокружения и падения. Нож воткнулся в доски в нескольких сантиметрах от лица, но Эйден мигом выдернул его. Мы вдвоем оказались в кухне моего дома. Не старого, запыленного и грязного, а радующего чистотой, белизной, сверкающими боками медных кастрюль и ошарашенными лицами повара с помощниками. Они в ужасе уставились на выпрямившегося с ножом мужчину. Я, признаться, боялась его не меньше, но даже меня поразило, как сильно побледнели все очевидцы нашего перемещения. Их лица по цвету сравнялись с высокими белоснежными колпаками.
По-прежнему с трудом реагируя на скорую смену декораций, в глубине души успела усомниться в реальности происходящего. Признаться, проще было поверить в ментальные проблемы, чем осознать все это. Вероятно, только правильное лечение могло помочь в сложившейся ситуации.
Мне даже сопротивляться расхотелось, и потому безропотно позволила мужчине вновь схватить себя за руку и потянуть между столами к противоположной от выхода стене. Бесстрастно игнорируя, как отшатываются при нашем приближении люди, а кто-то едва не сел на зажженный очаг, быстро переставляла ноги. Только пронзительный вопль смог разбить ощущения апатии и неприятия происходящего. Он разрушил тишину, послужив сигналом для остальных.
Мы выскочили на улицу через прежде не замеченную черную дверь под оглушающий вой, ор и крики всех оставленных позади людей. На словах: «Темный кардинал вернулся!» – Эйден с чувством захлопнул дверь и отрывисто приказал: «А теперь бежим еще быстрее!» – и устремился в сторону тупика в конце узкой подворотни.
– Там нет прохода! – пускай я не понимала в деталях, беспрекословно подчиняясь приказам и следуя за мужчиной к тупику, ситуацию в целом видела. Он же, добежав до деревянной стены, преклонил колено и подставил сцепленные ладони: «Запрыгивай, я подкину».
Мысленно ужаснувшись, как плохо всегда карабкалась на любые ограждения, на чистом адреналине запрыгнула на его руки, оперлась ладонями о плечи и взлетела вверх, оседлав забор. Благо его верх был закрыт деревянной планкой, а не утыкан острыми колышками. Надеюсь, на иной он бы меня не закинул? Хотя…
– Перепрыгивай! – прозвучал приказ, и я тотчас полетела вниз. Эйден перемахнул следом и приземлился рядом со мной. Только он спружинил на ноги мягко, точно кошка, а мне довелось впечататься всем телом в груду коробок. По счастью, бумажных и наполненных, судя по запаху и чавканью, овощами. Почти тотчас же пришлось отвлечься от ароматов и темнеющих на платье разводов, когда из отдаления по ту сторону забора донеслись голоса:
– Куда они побежали?
– Там тупик, значит по улице.
– Вам не пригрезилось, дурни?
– Прям одно лицо, господин?
– Один в один, что на портрете, коим хозяин поварят пугает.
– Больно на выдумку похоже, но проверить не мешает. Тащите собак, пока не ушли далеко.
Я пришла в ужас, обшаривая глазами пространство впереди. Вот сейчас почуют. А здесь та же подворотня. Особо не спрячешься. Две стены дома и дверь либо кухни, либо кафе, если исходить из количества овощей. Может, вновь использовать прием неожиданности и вломиться внутрь? А вдруг заперто?
Эйден схватил за руку. Я приготовилась бежать следом, а потому ахнула от неожиданности, ощутив болезненный, но быстрый укол. В шоке повернулась к нему в момент, когда мужчина убирал нож. На кончике пальца тут же набухли алые капли, но ни возмутиться, ни выдернуть руку опять-таки не успела. Эйден быстро поднес ее ко рту и обхватил палец губами, закрыв глаза.
Ток крови опалил грудь, в ушах забило набатом, губам и щекам стало очень жарко. Руки и ноги сделались ватными, и я осела обратно на хлюпнувшие коробки, перестав различать шум по ту сторону забора.
Однако на путаницу чувств и полнейший сумбур в сознании не было отведено и лишней минуты. Ресницы мужчины дрогнули, глаза полыхнули синевой, перекрывшей природный прозрачно-голубой оттенок, четко очертилась серебристой каймой радужка. Эйден резко нарисовал в воздухе некий символ, который тут же ярко загорелся. Теперь лицо грел самый настоящий огонь, растекаясь теплом по коже. Откуда-то издали донесся лай собак. Сперва было слышно, как он приблизился, а потом стал удаляться вместе с голосами людей.