Аромат хеганта и каллиума поплыл в аэромобиль, и я вспомнил что это были два любимых цветка Эмберли.
На мгновение я задался вопросом, она выбрала пентхаус потому что они там росли, или их посадили после её вселения (1).
«Очень хорошо», – прокомментировал я, выбравшись на прохладный ночной воздух.
Город тянулся почти столько, сколько мог видеть глаз, пока не заканчивался внезапно на границе плато, у которого свет и движение резко исчезали, как отрезанные лезвием ножа.
Большая часть города была намного ниже нас, это приглушало бесконечный шум, и крошечные автомобили, снующие вокруг подобно светлячкам, казалось, бесшумно несутся по освещенным дорогам.
Эмберли кивнула.
«Вот и приехали.
Это соответствует моему прикрытию, а с помощью посадочной площадки мы можем приходить и уходить когда нам понравиться, без того чтобы возбуждать больше чем необходимо слухов.»
Я кивнул, представил её выход в холл в силовой броне и подавил усмешку.
Я не сомневался что штат этого учреждения был благоразумен, но существовали некоторые вещи, которые бы заставили подняться несколько бровей.
«Я уверен что это помогает», – сказал я.
Эмберли пожала плечами.
«Они здесь привыкли ко всем видам эксцентричного поведения.
Они могут много чего стерпеть, если им достаточно заплатить, и не будут задавать слишком много вопросов.
Но даже в этом случае никогда не мешает быть осмотрительным.»
«Я уверен, вам этого не требуется», – сказал я.
Я куда больше привык к её методам работы за те годы, когда она снова и снова втягивала меня в свои тайные операции, но никогда не мог вполне избавится от чувства, что она была склонна предпринимать меры маскировки и создавать себе тщательно продуманные истории больше ради удовольствия, чем из острой необходимости (2).
Эмберли рассмеялась, взяла меня за руку и повела внутрь, в то время как Пелтон повел роскошный скоростной автомобиль куда то вниз.
«Здесь вы обнаружите скромное небольшое помещение.»
В главной гостинной были огромные обзорные окна из тонированного стекла, из них открывался вид на лежащий внизу город, в ней была опрятная удобная обстановка, дополненная растениями в сделанных со вкусом керамических горшках и изумительным количеством разбросанного вокруг оружия.
Эмберли пожала плечами, когда мой взгляд упал на разбросанную артиллерию.
«Это плата за постоянную готовность», – сказала она энергично.
«Само собой» – согласился Янбел, ковыряясь своим механодендритом в дуле тяжелого болтера, который я кажется видел установленным на предплечье силового комплекта Эмберли.
Он поднял его к свету и посмотрел искоса вдоль со слабым трещащим звуком, когда его аугметические глаза сосредотачивались на чем-либо, удовлетворенно хрюкнул, достал своей естественной рукой маленькую фляжку с освященным маслом и начал благословлять предмет.
В дальнем углу Ракель занимавшаяся чем-то, что походило на беззвучную беседу с Симеоном (казалось, что они проводили столько времени вместе, что оба были по своему весьма мало нормальными) бросила на меня ядовитый взгляд.
«Это вы», – сообщила она мне без необходимости, а её взгляд метался где-то позади меня.
«Но я не чувствую пустоту.»
«Юрген остался в здании арбитра», – сказал я, выбрав лучшее из предположений о смысле её болтовни.
Если Киш надумает что то ещё о нашем таинственном убийце или Живан получит новую информацию о угрозе тиранидов, я хотел узнать об этом сразу же, а потому хотел чтобы мой помощник держал меня в курсе и торчал там как видимое и пахучее напоминание им обоим.
Псайкер немного расслабилась.
«Тень голодна», – сообщила она мне серьёзно и вновь вернулась к Симеону.
«Его ум все отражает, как зеркало.»
У меня небыло подсказки как это понимать, потому я только вежливо улыбнулся.
«Комиссар.
Совсем перекинулась для тебя!» – сказала Земельда войдя в комнату, выглядела она как плохая актриска из фарса в гостиной, ее строго накрахмаленная одежда горничной совершено не гармонировала с зеленой челкой и выпуклостью плохо спрятанного лазпистолета чуть ниже ее левой груди.
Она искренне была рада видеть меня, гораздо больше чем Ракель и я улыбнулся в ответ.
«Я тоже рад тебя видеть», – ответил я, делая предположение относительно ее уличного сленга Периремунды, бывшая продавщица заискрилась, как будто я только что сказал ей, что она выиграла тысячу кредов.
«Я смотрю ты хорошо устроилась».
«Вашими стараниями».