— Все было бы замечательно, дорогой, если бы только вы не оказались на грани нервного срыва.
— Какая прелесть!
— Что именно?
— Высказали «дорогой».
— Бросьте, Будем профессионалами!
— О Боже! Неужели вы?.. Профессионал?
— Я геолог. А вы?
Маколиф пропустил эти слова мимо ушей и продолжал:
— Вы сказали, что я был... крайне возбужден там, наверху. Это правда. Но я поражен вашим спокойствием. Пока я путался и спотыкался, вы делали все абсолютно правильно.
— Согласна, вы спотыкались. Но скажите, Алекс, кто посоветовал вам взять меня в экспедицию?
— Никто. Наоборот, меня неоднократно спрашивали, уверен ли я в правильности моего выбора.
— Это даже забавно. Мне так была нужна эта работа, что я была готова лечь с вами в постель ради нее... Спасибо, что этого не потребовалось.
— В отношении вас не было никакого давления. Меня просто предупреждали — в связи с весьма специфическими делами вашего бывшего мужа, которые являются основным источником его денег. Я подчеркиваю — денег, а не доходов, поскольку легальным доходом назвать это никак нельзя.
— Это относится ко всем его деньгам. Он никогда не декларировал их в качестве доходов. Но я ни за что не поверю, что информацией подобного рода вас снабдили на кафедре геофизики Лондонского университета. Или в Академии наук.
— Здесь вы ошибаетесь. Средства на наше исследование, затраченные и университетом, и академией, в основном выделило правительство. А когда правительство тратит свои деньги, оно очень внимательно следит, в чей карман они попадут. — Алекс был доволен собой. Он хорошо усвоил уроки Холкрофта. «...Дозировать правду и ложь... не усложнять...» -так говорил Холкрофт.
— Оставьте эту свою американскую манеру, — произнесла Элисон, потянувшись за сигаретой. — Лучше объясните, что произошло наверху.
Настал серьезный момент, подумал Алекс. Как там учил Холкрофт? «Сводить объяснения до минимума, апеллировать к здравому смыслу и твердо придерживаться однажды сказанного...» Онзакурил и постарался быть как можно естественнее.
— В Кингстоне всегда какие-нибудь политические интриги. В основном — ерунда, но иногда может возникнуть и что-нибудь посерьезнее. К экспедиции сложное отношение. Есть какое-то сопротивление, зависть, может быть. Вы могли это заметить еще на таможне. Кое-кому очень хотелось бы дискредитировать нас. Мне дали этот несчастный сканер на тот случай, если мне что-нибудь покажется подозрительным. Это был как раз такой случай, и, как видите, я не ошибся.
Алекс допил свой стакан и с нетерпением ждал реакции на свои слова. Он надеялся, что был убедителен.
— Вы имеете в виду наш багаж?
— Конечно. Во-первых, записка, которую я не писал, а во-вторых — клерк, который сказал, что чемоданы прибыли пять минут назад, в то время как из Палисадоса их увезли намного раньше.
— Не могу понять, неужели геологическая экспедиция может провоцировать подобное отношение. Это трудно представить.
— Не так уж трудно, если вдуматься. Ведь зачем посылают такие экспедиции? Затем, что кто-то в будущем, не столь отдаленном, собирается что-то строить на этой территории, не так ли?
— Но это вряд ли имеет к нам отношение. Слишком большой регион. Я бы сказала, у нас чисто академические задачи... Что-нибудь еще... — Элисон запнулась, встретившись взглядом с Алексом. — Бог мой! Если это так... Невозможно поверить.
— А представьте себе, что есть люди, которые могут поверить, -подхватил Алекс. — Как они, по-вашему, должны поступить в таком случае?
Алекс жестом показал официанту, что следует повторить. Элисон в изумлении от услышанного приоткрыла рот.
— Миллионы, миллионы... и миллионы, — прошептала она. — Господи, они ведь скупят всю землю!
— Только тогда, когда убедятся в правильности своего решения.
Элисон посмотрела на него в упор. Он отвел взгляд и посмотрел на пританцовывающего официанта, но она взяла его за руку, требуя внимания.
— А ведь они правы, да, Алекс?
— У меня нет доказательств. Я заключал контракт с Лондонским университетом, цели исследования согласованы с Академией наук и министерством образования Ямайки... Кто и как будет использовать полученные результаты — не мое дело.
Категорический отказ в данном случае, решил Алекс, не годился. Ведь он профессиональный исследователь, а не предсказатель.
— Я вам не верю. Что-то вам должны были сказать.
— Ничего: Просили быть осмотрительнее, и все.
— Такие игрушки, как ваша, не попадают в руки людей, которых просят всего лишь быть осмотрительнее.
— Я тоже так думал. И ошибался — так же, как вы сейчас. Сканеры, оказывается, вполне распространенный инструмент. Ничего необычного. Особенно если вы работаете за границей. Конечно, это не способствует укреплению взаимного доверия, но что поделать...
Официант принес очередную порцию. Он напевал себе под нос ритмичную мелодию и слегка приплясывал в такт. Элисон продолжала разглядывать Маколифа. Кажется, она поверила ему. Когда официант ушел, она наклонилась вперед и продолжила:
— И что вы собираетесь теперь делать, когда обнаружили эти ужасные... штучки?
— Ничего. Сообщу об этом завтра в министерство, и все.
— Вы их не выбросите и не растопчете ногами? Оставите как есть?
Это, конечно, не самая приятная перспектива, подумал Алекс, но инструкция на такой случай была строгой: обнаружив, оставить все как есть и использовать в своих целях. Это может оказаться полезным. Прежде чем уничтожать подобные игрушки, он обязан сообщить о них и дождаться указаний. Через рыбный магазин «Таллон», неподалеку от парка Виктории.
— Они платят мне... платят нам. Я полагаю, они не заинтересованы в лишнем шуме вокруг экспедиции. Какая мне разница? Секретов у меня нет.
— И не будет, — с нажимом сказала Элисон, снимая ладонь с его руки.
Маколиф вдруг осознал, в каком нелепом положений он оказался. С одной стороны, это было забавно, но с другой — совсем не смешно.
— Пожалуй, я передумаю и пойду позвоню кое-куда, — ответил он.
Элисон чуть-чуть улыбнулась, краешком губ.
— Простите, я была к вам несправедлива. Я вам верю. Вы самый неосмотрительный человек из всех, кого я знала. Либо вы — сама невинность, либо — потрясающе скрытный. Но в последнее не верится — вы слишком перенервничали там, наверху.
Она снова взяла его за руку.
Он допил что оставалось на донышке и еще раз помахал рукой официанту.
— Но почему же вы были так спокойны, Элисон?
— Сейчас я все объясню. Я просто обязана это сделать. Я больше не вернусь в Англию, Алекс. Много лет, а может, и никогда. Я не могу. Несколько месяцев я работала... на Интерпол. И у меня был опыт общения с этими чертовыми штучками, с «жучками», как их называют.
Алекс почувствовал, как под ложечкой опять засосало. Это был страх, и больше чем страх. Холкрофт говорил ему, что у них есть подозрение, что Элисон не хочет возвращаться в Англию. Джулиан Уорфилд высказал предположение, что она окажется ему полезной по некоторым соображениям, не имеющим никакого отношения к ее профессии.
Он не мог понять, как и почему, но был уверен, что Элисон просто использовали.
Впрочем, как и его.
— Как это могло произойти? — спросил он, не скрывая удивления.
Элисон, не вдаваясь в подробности, рассказала о неудачном замужестве. Не прошло и года, как этот брак расстроился. Проще говоря, Элисон скоро почувствовала, что главной причиной его женитьбы была скорее возможность использовать ее частые поездки, связанные с профессиональной необходимостью, нежели что-то иное.
— ...Как будто ему приказали жениться, приручить меня и использовать...
Это стало ясно довольно быстро. Бут чрезмерно интересовался ее делами. Вдруг как с неба посыпались заказы на проведение изысканий от никому не известных, но хорошо плативших фирм, причем в самые экзотические места.
— ...Среди них, разумеется, Бейрут, Корсика, Южная Испания. И он каждый раз приезжал ко мне. На несколько дней, на неделю или больше...