Я подбежал к двери и открыл ее. На пороге стоял послушник Захар, которого я видел вместе с отцом Александром у собора. Захар смотрел на меня, широко раскрыв глаза от удивления.
– Аминь, – смущенно выговорил он.
– Что? – в недоумении переспросил я.
– Вы должны были сказать «Аминь» и тогда открыть дверь. Так полагается. Конечно, так принято, когда иноки и монахи входят в чужую келью. Паломникам и гостям можно не следовать этому правилу. Поэтому не заостряйте внимание.
– О. Хорошо. Я понял. Теперь буду знать, – заискивая, произнес я.
– Хотел вам сообщить, – заговорил быстро Захар, – что я по поручению батюшки игумена.
– Да, конечно. Я слушаю.
– Батюшка Димитрий повелел, чтобы вы зашли к нему после утренней службы.
– Ясно. Я обязательно зайду.
– У вас возникли какие-то трудности здесь в монастыре? Вчера на богослужении я видел вас выбегающим из храма.
– А. Нет. Нет. Хотя, да. Есть небольшие проблемы. Но я думаю все наладится.
– Это вы не переживайте, – сказал с задором Захар. – Такое часто бывает с мирянами по приезду. Нужно время, чтобы адаптироваться к жизни в монастыре.
– Да. Надеюсь, я адаптируюсь, – ответил я, вздыхая.
– Батюшка сказал, что вы неординарный образованный человек, – продолжил, улыбаясь, Захар.
– Я? – оторопев, переспросил я. – Не знаю даже, что и сказать. Я вовсе не…
– Сходите к нему, – перебил меня Захар. – Батюшка Димитрий с вами поговорит и решит все ваши проблемы. Вот увидите.
– Хорошо. Очень надеюсь на это.
– Ну ладно. Мне нужно идти.
– Да. До свидания.
Захар торопливо удалился и я закрыл за ним дверь.
Около часа угрюмый я сидел в своей комнате, собираясь духом, чтобы идти к отцу Димитрию. Мне показалось странным то обстоятельство, что он пытается создать обо мне хорошее впечатление у окружающих. Но, в конце концов, я решил, что это обычное доброжелательное отношение к людям и не более того.
После окончания утренней службы я с решительностью направился в игуменский корпус. Зайдя в здание, я подошел к кабинету отца Димитрия и негромко постучал в дверь.
– Входите, входите, – проговорил из-за дверей отец Димитрий.
Я зашел в помещение, глядя внимательно на отца Димитрия, который сидел за своим столом. Он увидел меня и приободрился.
– Ну, как вам у нас? Не передумали оставаться?
– Нет. Конечно, не передумал. Здесь у вас благодатное место. Отдохновение для души.
– Это верно, да. Вы садитесь на стул. Не стойте, – сказал отец Димитрий, указывая мне на стул.
– Спасибо.
– Мне сообщили, что вчера вы во время службы убежали из храма.
– Да. Я прошу извинить меня за этот случай. Со мной произошло что-то непонятное для меня самого. Запах ладана при каждении в храме повлиял на меня не очень хорошо. Закружилась голова. Правда, мне очень неловко даже, но я ничего не смог поделать с этим.
– Такое бывает. Должно пройти. Видимо, у вас аллергическая реакция на ладан. Но убегать так из храма нельзя. Вы обронили свечи.
– Да. Я очень сожалею о случившемся отец Димитрий. Прошу простить меня за этот случай.
– Ладно. Не переживайте. Всякое бывает. Дело житейское. Пока же я хочу вам предложить кое-что. Давайте обсудим это.
– Конечно. Я с удовольствием. О чем идет речь?
– Если вы не знаете, то насельникам монастыря у нас обычно дают какое-нибудь послушание.
– Да. Я знаю.
– Паломникам мы обычно не даем никакого послушания, так как они не остаются здесь надолго. Но я вам хочу предложить вместо этого поучаствовать в богословских беседах. Это предприятие организовано по моей инициативе, и я считаю, что такие беседы-проповеди идут на пользу паломникам и трудникам монастыря. В библиотеке игуменского корпуса я регулярно провожу эти беседы. Если хотите, то приходите тоже. Для вас это будет полезным делом. Вы человек образованный, культурный. Но вот говорите, как и всякий интеллигентный, просвещенный человек, что в монастыре отдохновение для души. Тогда как здесь отнюдь мы все ищем упорного духовного труда, а не отдохновения. Поэтому мы и называемся подвижниками духа. Для нас это монашеский подвиг, поститься и трудиться здесь во имя Господа.
– Я понимаю, – задумчиво ответил я. – Да. Я согласен. Я буду приходить, когда будет нужно. А про отдохновение души я сказал потому, что жизнь в миру всегда наполнена беспокойством отец Димитрий.
– Это вот абсолютно верно, – кивая головой, произнес отец Димитрий.
Я сидел на стуле, сконфуженно улыбаясь и глядя в сторону, но только не в глаза отцу Димитрию. Он казался теперь требовательным наставником, испытывающим меня и дающим важные поручения.
– Я сам учился в духовной семинарии. Хотя жизнь свою посвятил полностью такому духовному подвижничеству, – продолжил отец Димитрий, словно ностальгируя. – Монашескую жизнь невозможно отделить от самих основ, от богословского учения. Многие полагают, что монахом можно стать запросто, не имея даже представлений об исторических положениях догматического богословия. Это, конечно, заблуждение. Поэтому я призываю и всех послушников обучаться непрестанно, и иногда провожу такие вот беседы для паломников, которые хотят укрепить свою веру и больше узнать о самых важных постулатах православия, христианской праведной жизни. Ведь только так открывает себя доподлинно живой истинный Бог, а не в каких-то отвлеченных философских спекуляциях. Вы согласны?