— Что значит эта надпись на футболке? — спросил Рингмар. — «London Calling»?
— Название диска с записью рок-ансамбля. Макдональд прислал.
— Рок? Ты же равнодушен к року?
— Я послушал. Группа называется «Клэш». Он прислал майку и диск.
— И что это за «Клэш»?
— Английское слово. Столкновение.
— Я не об этом. Я имею в виду — что за ансамбль? И вообще — ты в состоянии отличить рок от попсы?
— Нет. Но мне понравилось.
— Не верю. Для тебя дороже Колтрейна никого нет.
— Говорю — понравилось. Запись сделана, когда мне было двадцать с небольшим или около того. Все равно — это музыка времени.
— Тяжелый рок, значит, — уточнил Рингмар.
В этот момент в дверь постучали. Пришел свидетель.
Лицо напряженное и усталое, глаза тревожные. Неудивительно — ночью у малышки развился аллергический отек. Они ее чуть не потеряли.
— Простите, я не расслышал, — произнес он. — Голова закружилась.
— Вы сказали, что следовали за этими парнями.
— Да.
— Сколько их было?
— Трое, я же говорил.
— Вы уверены, что они были вместе?
— Двое остановились и подождали третьего… того, кто ее ударил. Дождались и пошли. — Он потер глаза. — Тот, кто бил, поменьше ростом.
— Меньше ростом?
— Да… я их не мерил, конечно.
— И вы за ними последовали?
— Пока можно было. Все слишком быстро произошло… Я прямо остолбенел. А потом подумал: «Ну нет… так не годится, надо проследить, куда они идут». И пошел… но на Кунгсторгет не протолкнешься, а тут жена позвонила, кричит: «Астрид задыхается!..» Дочка наша.
— Понятно. — Винтер посмотрел на Рингмара. У Бертиля были дети. У Винтера детей не было, зато имелась женщина, и эта женщина, оказывается, уже давно ждет, пока он сочтет себя достаточно взрослым, чтобы взвалить на плечи ответственность за ребенка. Вчера Ангела произнесла эти слова и уехала к матери — должно быть, отрегулировать свой биологический будильник. Приедет и сообщит, куда показывают стрелки.
— Все обошлось… — Свидетель сказал это скорее всего самому себе. — С Астрид все обошлось.
Винтер и Рингмар терпеливо ждали. На парне были шорты и тенниска, явно не первой свежести, наверняка остались со вчерашнего дня. Небритый, запавшие глаза.
— Спасибо, что вы нашли время… в такой момент… Вы же приехали прямо из больницы?
Парень пожал плечами.
— Многие боятся… А эти… ходят по улицам и избивают людей… Ну нет, думаю… Тут кто хочешь взбесится.
Винтер ждал продолжения.
— И только и говорят — мигранты, мигранты… Что, теперь уже считается вполне допустимым заявлять, будто у нас слишком много черных, и мигрантов, и беженцев? Расизм обрел права гражданства?
— Где вы потеряли с ними контакт? — спросил Рингмар.
— Что?
— Где вы потеряли контакт с этими… ну, кто избил нашу сотрудницу? Можете описать точно?
— Около крытого рынка, где выход на Кунгспортплац. Не доходя до площади.
— Вы не слышали, о чем они говорили?
— Ни слова.
— И никаких догадок? Насчет того, откуда они… Где их искать?
— К югу от преисподней, если вы меня спросите.
— А поточнее? Кто они, по-вашему?
— Не знаю… но шведы. Все трое шведы. Настоящие шведы. — Он криво усмехнулся.
Они попросили его поподробнее описать внешность преступников и отпустили.
Винтер дождался, пока за свидетелем закроется дверь, и закурил сигариллу, тут же уронив пепел на голое бедро. Горячо. То спичку, то пепел. Наверное, он и на брюки роняет пепел, только не замечает.
— Ты обратил внимание, что наша Анета для этого парня — мигрантка? Или беженка?
— Что ты хочешь сказать?
— А то, что между людьми всегда будут различия, поколение за поколением. Где бы они ни родились.
— Да?
— Беженцы вселенной.
— Что?
— Есть такое выражение. Это те, кто кочует из страны в страну, и нигде им не разрешают остаться. Ни в одном раю. Их называют беженцы вселенной.
— Красивое выражение, — одобрил Рингмар. — Почти поэтическое. Но к Анете не относится.
— Нет… Но что происходит, когда их впускают в рай? — Эрик свирепо затушил сигариллу в пепельнице — та все-таки нашлась за шторой. Никто ее, оказывается, не заиграл.
На площади Эрнста Фонтелля было особенно жарко. Солнце стояло еще высоко. Высохший было под кондиционером пот ручьями потек по спине и животу. Он надел темные очки, прошел на стоянку и открыл машину. Эрику показалось, что он поставил ее удачно, в тени деревьев, но салон раскалился так, что он завел мотор и тут же выскочил как ошпаренный. Пусть поработает кондиционер.