— Видно, мы с твоей сестрой родились под разными звездами, — как бы между прочим сказала девушка. — Мой выбор пришелся ей не по душе?
Деррыбье сдержанно ответил:
— Нет… браслет… ей понравился.
И тут Фынот не утерпела:
— А по правде, кто она тебе?
Деррыбье смутился. К счастью, его позвали к начальству, и он, торопливо извинившись, убежал. Фынот с досадой уткнулась в книгу.
Разговор в кабинете начальника был не из приятных.
— Т-ты где п-пропадаешь? П-почему т-тебя нет на месте?
Начальник грохнул кулаком по столу. Видно, крепко был не в духе. Даже заикался больше обычного.
С некоторых пор этот человек жил в постоянной тревоге. Не чувствовал твердой почвы под ногами. Ему казалось, что все готовят заговор против него. Нервы настолько расшатались, что он боялся оставаться один в комнате. Подозревая в каждом врага, два-три раза на день запирал дверь кабинета и выстукивал стены, заглядывал во все щели в поисках скрытых микрофонов. Ему мерещились какие-то странные шорохи, и он вздрагивал, когда к нему кто-нибудь неожиданно обращался. А тут еще этот Деррыбье стал проявлять строптивость. Не хочет он, видите ли, доносить на товарищей! Вот и сейчас, нарочито пропустив почтительное «мой господин», Деррыбье спокойно ответил:
— Нигде я не пропадаю.
— З-загордился т-ты, смотрю. Тебе, пожалуй, палец в рот не клади — всю руку отхватишь. З-забыл о благодетелях! Давно ли стоял здесь — робкий, послушный. Ты вот что, п-парень, брось. Мне нужно знать, о чем это все шепчутся последнее время? Что за интриги? Ты должен докладывать, ч-что люди думают обо мне… Слушать и докладывать, п-понял? Ишь ты, козни против меня строить! — Он погрозил пальцем какому-то невидимому врагу. — Т-ты не дури, со мной — как за каменной стеной. А если будешь артачиться, б-берегись. В порошок сотру. Кстати, свидетельство об окончании средней школы принес? Я тебя повысить хочу. Т-ты думаешь, почему меня не любят? Потому, что я таких, как ты, продвигаю. А они завидуют. Вот и копают под меня. Но мне-то что, я нигде не пропаду, если придется отсюда уйти. Только уходить мне не р-резон. Я сначала их выживу. А ты мотай на ус, парень. Не думай, что я о себе з-забочусь. Я о деле болею. Столько т-труда в это учреждение вложил! Без меня з-здесь все развалится. Ну ничего, со мной мой бог!
— Это уж точно, — скептически произнес Деррыбье.
Начальник истолковал его замечание по-своему:
— Вот и хорошо, братец! Не зря ведь говорят, что льву не надо крошить мясо, а умному р-растолковывать очевидное. Не поможет бог тому, к-кто сам себе не может помочь. Ну ладно, иди и помни, о чем м-мы говорили.
У Деррыбье не было желания вступать с ним в пререкания. Он давно все понял и не намерен был больше оказывать сомнительные услуги начальнику. Хватит, те времена миновали.
Ничего не сказав, он вышел из кабинета…
После визита к Хирут Деррыбье ходил словно в воду опущенный. Даже на работу не являлся вовремя.
Фынот удивлялась переменам в его характере. Он оставался для нее недочитанной книгой.
Как-то в конце недели она остановила его:
— Ну что же, твой господин предал тебя или ты предал его? — Глаза ее блестели, как бусинки.
— Какой господин? — не сообразил он. Ему сразу представился начальник.
— Время! — улыбнулась она. — Помнишь, говорили?
Он вздохнул с облегчением.
— Что же ты сегодня без книги? Читать разонравилось?
— Вовсе нет. Читаю один роман. Уж очень толстый, никак до конца не доберусь, — сказала она с каким-то намеком; он не понял. — Слушай, Деррыбье, у меня на завтра два билета в театр. Пойдешь? Автор пьесы — мой приятель. Завтра премьера. Он многих приглашает. Чудак, если будет всем билеты задаром раздавать, он за пьесу ничего не выручит. Правда, Эммаилаф — бескорыстная душа. Он живет в мире муз. Литературу любит до безумия. Это он приобщил меня к чтению. Уж хорошо ли это, плохо ли… Но вкус пирога узнаешь, когда его попробуешь. Бывает, что книга и не очень удачная, но всегда поражает труд писателя. Эммаилаф любит, когда обсуждают его произведения. Он относится к ним, как мать, которая бережно и терпеливо вынашивает свое дитя. Рождение книги для него всегда большая радость… Ну как, идем? Это будет в концертном зале муниципалитета, в три часа.
Деррыбье никогда не бывал в театре, да и художественной литературой не увлекался, читать ему приходилось в основном учебники, но не смог отказать Фынот — ему передалось ее настроение.
Он пришел к памятнику Менелика[22], где условились встретиться, заранее. День был солнечный. По небу плыли белые, как хлопок, тонкие облака. Деррыбье погрузился в воспоминания о Хирут. Из этого состояния его вывела Фынот. Хлопнув по плечу, она непринужденно сказала:
22
Менелик II — эфиопский император (1889—1913), положил начало процессу социально-экономической модернизации страны.