— Забеспокоились?
Утверждают, что Вассихон — революционер. Действовал якобы правильно. «Разве он не представил доказательств необходимости ликвидировать реакционеров и анархистов?.. В это революционное время… Ведь всем известно, что в кебеле, которым он руководит, полно оппортунистов»…
— Вот как! Однако орган народной власти не должен превращаться в арену фракционной борьбы. Это жаждущие власти авантюристы стремятся посеять раздор среди руководства кебеле, насадить групповщину. Такие деятели, по сути дела, выступают против народа.
— Ты знаешь, что сказал этот Вассихон? «Если меня сегодня же не отпустят на свободу, пеняйте на себя. Знали бы вы, кто за моей спиной! Таких, как я, нельзя трогать, я сражаюсь за победоносную линию. Ох и хлебнете вы горя из-за меня!»
— Неужели так бахвалился? Ну, наглец!
— Во всем мы сами виноваты… Нам надо было тогда же вечером прикончить его — и делу конец.
— Мы поступили правильно, по-революционному. Хватит произвола. Ну ладно. — Деррыбье посмотрел на часы. — Времени у нас мало. Распорядись, чтобы все бойцы отряда собрались через два часа и ждали меня.
— Понял! — Боец вышел из комнаты.
И тут же, один за другим, прибыли два посыльных. Точно дожидались этого момента. Один посыльный, из Министерства информации и национальной ориентации, под расписку вручил Деррыбье заказное письмо. Деррыбье взглянул на конверт: из отдела, где он работал. Интересно, о чем его уведомляет начальство? Он вынул из конверта лист бумаги, пробежал его глазами:
«Нам стало известно, что Вас избрали председателем кебеле по месту жительства. Эта общественная должность не позволит Вам успешно справляться с Вашей основной работой, которая требует много времени и очень ответственна. Просим Вас немедленно явиться в учреждение. Предупреждаем, что в случае неявки пострадает дело, ответственность за что падет на Вас. В таком случае мы вынуждены будем применить по отношению к Вам революционные меры воздействия».
Прочитав письмо, он едва не рассмеялся: «Ну и шутники — применят ко мне революционные меры воздействия! Интересно, где более ответственная работа — здесь или в министерстве? Ведь там я не загружен работой и два часа в день. В отличие от них у меня есть совесть. Мне поручили важное дело, и я сделаю все возможное, чтобы выполнить свой революционный долг. Неужели они беспокоятся, что я потребую с них жалованье за то время, когда меня не будет на службе? Нет, тут что-то не то. Злая шутка, а может, что-нибудь замышляют? Ну, посмотрим, что принес второй письмоносец». Было еще пять писем. Деррыбье вскрывал их и читал одно за другим. Все написаны от руки. Во всех угрозы: предупреждали, что, если он не уйдет с поста председателя кебеле, ему несдобровать — убьют. Это уже серьезно. Как жаль, что посыльный, вручив письма, сразу же ушел. Расспросить бы его, может, он помог бы узнать, от кого эти анонимки. Деррыбье недоуменно повертел листки в руках и бросил на стол — ему казалось, что от них веет могильным холодом. «Главное — не паниковать! — уговаривал он сам себя. — Человек, его воля и проверяются именно в таких ситуациях. Когда смерть скалит зубы… Ну нет, меня не так легко запугать!» Вдруг зазвонил телефон. Деррыбье от неожиданности чуть не вскочил. Он не сразу взял трубку. А когда потянулся к аппарату, рука предательски дрожала. Потная ладонь прикоснулась к прохладной черной пластмассе.
— Алло… кто говорит? Кто? Госпожа Амсале! Как поживаете? Чем обязан вашему звонку? — произнес он в замешательстве. Уж чего-чего, а услышать голос этой женщины он никак не ожидал.
— Ты мне нужен по серьезному делу. Сможешь прийти сегодня к нам на обед?
— Нет, госпожа, не смогу. Днем мы хороним одного товарища. Я обязательно должен присутствовать.
— А сейчас? Я пришлю за тобой машину…
— Сожалею, но у меня собрание через несколько минут…
— Ну а вечером?
— И вечером не удастся. Сегодня весь день забит. А если вы расскажете мне свое дело по телефону?
— Дело такое, что о нем лучше переговорить с глазу на глаз. Когда будет удобно, загляни… Э… Ты ведь говорил мне, что хочешь купить автомобиль? Продается хорошая машина за вполне приемлемую цену. Если у тебя нет денег, я дам взаймы, а ты постепенно вернешь. Но это так, между прочим. Дело-то у меня к тебе совсем другое… Обязательно зайди к нам.
— Сегодня никак не получится, госпожа…
— Да, кстати, сын мой, что с тобой стряслось, ну и попал же ты в историю! Ведь ты всегда был такой рассудительный… — И, не давая ему вставить ни слова, продолжала: — Да-да, ты попал в историю, сын мой. Все мы сожалеем об этом. Ведь тебя хотят обвести вокруг пальца, подставить под удар. Чтобы ты отвечал за все. Ты теперь вроде мотылька, который летит в огонь. Как же так? Всегда такой осторожный — и вдруг на тебе! Что делается с современной молодежью! Но это я так, не обращай внимания. А о машине подумай, не упусти. Многие за ней гоняются. Ее хозяину срочно понадобились деньги, вот он и хочет ее побыстрее продать. Ну, сын мой, ждем тебя. Да поможет тебе бог. — Она повесила трубку.