Бывший председатель кебеле и его прихвостни совершили тяжкие преступления. Вассихон обвинил шестнадцатилетнюю девушку Зынаш Тебедже в сочувствии анархистам, арестовал ее и подверг пыткам, а затем изнасиловал и убил. Тело выбросил на дорогу и, чтобы замести следы, положил в карман куртки контрреволюционную листовку. Шантажировал Асегедеч Демсье, почтенную мать семейства, мужа которой арестовал по обвинению якобы в принадлежности к ЭДС, принуждал ее к сожительству; вскрылось еще несколько случаев, когда он, злоупотребляя властью, вызывал на допрос красивых женщин с целью надругаться над ними. Репрессии против честных людей он оправдывал разглагольствованиями о «красном терроре». Он освободил из тюрьмы убийцу Вольде Тенсае, получив от него взятку в две тысячи бырров[16]. Запугивая владельцев питейных заведений, он пьянствовал за их счет. Безнаказанность распаляла его. Однажды он арестовал двух женщин и трех мужчин, назвав их анархо-фашистами. Пытал их, выколол им глаза, отрезал женщинам груди, потом всех расстрелял, а трупы выбросил в реку. Опасаясь разоблачения, Вассихон окружал себя верными людьми. Он замышлял убийство тех активистов кебеле, которые могли представлять для него опасность, стать помехой на его пути. Было задумано объявить этих людей противниками революции, взвалить на них вину за совершенные Вассихоном и его шайкой преступления и на основании этого уничтожить. А там, глядишь, Вассихон исчез бы из родных мест и как-нибудь избежал бы расплаты.
Однако этой надежде не суждено было осуществиться. Зарвавшегося преступника, ввергнувшего целый район в атмосферу беззакония и страха, арестовали. И вот он, Вассихон, стоит со связанными за спиной руками. Его будут судить те самые люди, которых он мысленно уже обрек на гибель. «Да, глупец я, нельзя было медлить!» — думал Вассихон, скрипя от досады зубами. Он понимал, что это конец. Какие могут быть надежды? К чему раскаяния, сожаления? Пустое. Он словно окаменел: умереть или жить — для него это уже не имело значения.
Деррыбье, поглощенный своими мыслями, казалось, не видел перед собой Вассихона, не слышал возбужденного гула, наполнившего помещение при появлении преступников. Смятенная совесть увела его в мир, где осталась та, которую он продолжал безнадежно любить…
— Итак, товарищи, — повысив голос, сказал председатель собрания, — вы информированы о сути обвинений, предъявленных арестованным. Кто хочет высказаться? Каков будет приговор?
Последняя фраза вернула Деррыбье к действительности. Глядя на Вассихона, он подумал, не окажется ли сам завтра на его месте. И ему стало страшно. Даже мурашки по спине побежали. Спрятанное в тайных глубинах сердца чувство к Хирут никак не вязалось с окружающей обстановкой. В голову пришла мысль, что любовь к этой девушке чревата опасностью. «Да, иногда мы боимся самих себя! И живем в тени этих страхов», — подумал он.
— Революционная кара! И немедленно! Вот приговор преступнику! — раздались крики в зале.
— Революционная кара немедленно! Хорошо. Но этого недостаточно. Каждый должен высказаться персонально, — ответил председатель собрания. — Могут быть другие мнения. Кто за высшую революционную кару, прошу поднять руки.
Тут Деррыбье взял слово:
— Минуту, товарищи, я хочу высказаться. Это принципиальный вопрос. Ничьи настроения, субъективные мнения не должны повлиять на его решение. Преступления, которые совершили Вассихон и его сообщники, вполне доказаны. Не думаю, что у кого-либо из сидящих в зале есть на этот счет сомнения. В общем, учитывая тяжесть их преступлений, было бы правильно передать дело в вышестоящий государственный орган. Вправе ли мы чинить самосуд? Подумайте, товарищи.
— Решили уже большинством голосов, — возразил кто-то с места. — Остается вынести приговор, привести его в исполнение — и баста!
— Правильно, правильно! — раздались голоса.
— Товарищи, — вмешался председатель. — Мы действительно должны решить вопрос в принципе. Нельзя понимать демократию как механическое большинство голосов. Соблюдая равенство и свободу в обсуждении тех или иных вопросов, мы должны принимать справедливое, продуманное решение. Поэтому, я полагаю, следует внимательно отнестись к предложению товарища Деррыбье.