Они поцеловались.
Ей так хотелось вырваться из ада, в котором она жила, остаться с Сираком навсегда, жить достойно, но в сердце ее закралось сомнение. Ведь прежде, когда Цегие бывала с Сираком, она грезила об этом, но сейчас отказывалась верить тому, о чем могла лишь иногда помечтать. Может, это ей снится? Или, может, Сирак неискренен? И все же счастье было слишком велико. Она страстно целовала своего возлюбленного. У нее даже возникло желание подарить ему сына.
— Ты будешь помнить своего мальчика? — спросила она.
— Твоя любовь заполнит мое сердце… — Он нежно гладил ее лицо длинными тонкими пальцами, любуясь ее красотой.
Цегие почувствовала, что она сделает его счастливым, родив ему сына. Их сын будет зачат в большой любви. Он станет его и ее счастьем. Буря чувств поглотила их обоих…
Она часто вспоминала ту ночь. Как они были счастливы! А сейчас? Куда он спрятал эту злосчастную книгу? Она терялась в догадках. Сердце стучало, как барабан. Цегие взобралась на стул и стала искать на шкафу. Но там ничего не было, кроме толстого слоя пыли. Вдруг она услышала голос служанки:
— Вы только посмотрите на него, моя госпожа.
— Что он такое сделал?
— Вы видите, Иоханнес балуется с хлебом! Вы думаете, это понравится богу? Хлеб надо беречь! Не то наступит расплата!
Иоханнес крошил инджера и разбрасывал крошки по всей комнате.
Когда Вубанчи говорила, становилось заметно, что у нее увеличена щитовидная железа. Девушка была светлокожей, и татуировка шеи подчеркивала ее болезнь.
— Ты все вспоминаешь голод в провинции Уолло? — Цегие слезла со стула и, вытирая пыльные руки, строго добавила: — Не грози божьей карой моему сыну, слышишь? И не вспоминай в моем доме голод! С той поры, как ты появилась у нас, благополучие совсем нас покинуло. Что за скаредность! Подумаешь, крошки хлеба. Лучше бы развлекла ребенка.
Она говорила, а мысли ее были заняты книгой мужа.
— Хлеб — это все, госпожа моя. Вы рассуждаете так потому, что не видели голод своими глазами. Не видели, как младенцы сосут грудь мертвых матерей. Не приведи господи испытать такое: люди, как куры, разрывают пыльную землю в поисках пищи, как скот, обгладывают жалкие остатки сухой травы и мечутся в поисках листьев, стервятники летают, бросая на землю тень смерти, а люди пытаются вырвать у них кусок падали, сами уже готовые поедать друг друга… Вы не видели этого, моя госпожа. Хлеб — царь. — Она собрала с полу крошки инджера и поцеловала их, поклоняясь хлебу, как божеству. — Хлеб — это источник жизни. С ним нельзя так обращаться, иначе можешь лишиться его. Вы знаете, что заставило меня покинуть деревню, что в один день осиротило меня, отняв мужа и сына, отца и мать? Отсутствие хлеба, моя госпожа. Кто не видел голода, который обрушился на нас, тот не может понять цену хлеба!
Слезы навернулись ей на глаза. Она вспомнила свою прежнюю жизнь, уют домашнего очага. Вот она идет доить корову. За спиной у нее дремлет ее малыш. Стадо пасется в долине. Завидев ее, жалобно мычат телята и бегут к ней навстречу. Она вспомнила двор, огород. Вспомнила, как ходила к ручью за водой, в лес за хворостом. Перед глазами проплывали горы, долины, ущелья. Она плакала.
— Хлеб — на земле хозяин, госпожа моя, за пренебрежение к хлебу человека постигает возмездие, — приговаривала она, зажав в ладони крошки инджера.
— Ну, хватит, — недовольно прервала ее Цегие. — Лучше пойди свари кофе. Дай мне сына. Ох, как мне нездоровится. Голова кружится. Что-то мелькает перед глазами.
— Вы не пойдете на похороны госпожи Бырке? Было объявлено, что, кто не придет с ней проститься, будет оштрафован на два бырра, — спросила Вубанчи.
— Нет, лучше я уплачу штраф. Хватит с меня. Надоели все эти распоряжения.
— Нехорошо, госпожа. Ведь начальство предупреждало. Госпожа Бырке была заслуженным человеком.
— Не пойду. Я же говорю, что плохо себя чувствую. У меня нет сил идти.
— Я боюсь, что нам запретят пользоваться магазином и покупать хлеб.
— Господи, опять ты за свое! Я же сказала, пойди свари кофе! — прикрикнула Цегие сердито.
— Да кофе-то готов, но как вы будете пить его одна?
— Что ж теперь делать? Проклятья Хаджи закрыли для гостей наш дом. Появились завистники. Почему, мол, говорят, я живу лучше других, одеваюсь красивее?
— Не только это говорят, моя госпожа.
— А еще что?
— Наша соседка, тигре[55], знаете, что сказала, когда наш хозяин вышел в уборную? Она сказала, что такой образованный человек, как ваш супруг, мог жениться на вас, победившей своей любовью всех мужчин квартала, только потому, что вы его приворожили. Она сказала, что это по нему видно. Ходит как потерянный. На отшельника стал похож. И все время в руках книга… Я сама все это слышала.