— Это было неплохо, но ты пропустил императора Нерва, а Кьяра получит три удара палкой, если еще раз подскажет тебе.
Лучиано облегченно вздохнул, когда синьора снова повернулась к Малколму и зло произнесла:
— Не в твоей компетенции высказывать свое мнение по поводу нашего преподавания. Ты должен лишь отвечать на вопросы, а если не в состоянии этого сделать, то получишь палкой. Скоро вы все поймете, что для вашего здоровья гораздо полезнее слушать профессора, а не бездельничать. Вытяни руки!
Малколм помедлил. Старая вампирша не доходила ему и до груди.
— Вытяни руки! — еще раз крикнула профессорша и тихо зарычала.
На этот раз Малколм послушался. Он не дрогнул и не застонал, когда синьора ударила. И наверное, даже сильнее, чем Алису, руки которой горели огнем и поэтому она не могла держать перо. Во всяком случае еще какое-то время.
Неужели ему совсем не было больно? Его лицо оставалось бесстрастным, но потом Алиса увидела, как у него немного вылезли клыки через стиснутые губы, и почувствовала его растущий гнев.
Когда синьора наконец закончила наказание, он спокойно произнес:
— После Марка Аврелия в сто восьмидесятом году правил Коммод, а начиная со ста девяносто третьего года Септимий Север.
Алиса восхитилась его самообладанием и обрадовалась, заметив растерянность на лице синьоры Петиции.
— Э-э… да, ты можешь сесть. Продолжим с Константина Великого, который принял крещение.
— Это была худшая ночь в моей жизни, — пожаловался Таммо, когда старцы наконец отпустили учеников.
Алиса с мрачным выражением лица ощупывала пальцы.
— Тебе хоть удалось продержаться ночь, не получив ударов.
— Да, эту ночь я пережил, но подозреваю, что она будет не последней. Или ты думаешь иначе?
Алисе пришлось скрепя сердце согласиться с братом.
— Возможно, нам нужно самим немного узнать о римской истории?
Таммо посмотрел на нее так, словно она неожиданно сошла с ума. Потом он развернулся и пошел, оставив сестру одну во дворе. Алиса смотрела ему вслед, как вдруг услышала хихиканье и резко развернулась на звук. Это был старец Джузеппе, отдыхавший на позолоченном ложе с красными бархатными подушками. Он посмотрел на Алису и махнул ей рукой, чтобы подошла. Немного нерешительно она приблизилась к старцу.
— Доброй ночи, достопочтенный Джузеппе, — сказала она и задумалась, правильное ли выбрала обращение к бывшему предводителю клана. Может, он еще был графом? Как бы там ни было, он не исправил ее.
— Синьорина Алиса, — произнес старец хрипящим голосом, который прозвучал намного слабее, чем еще несколько дней назад, когда они только прибыли. — Вы уже прошли первую лекцию у наших ученых старцев?
— Да, — протяжно ответила Алиса, не зная, как продолжить.
Едва ли ему хотелось выслушивать ее жалобы, а она не могла сказать ничего хорошего об этих живодерах.
Старец Джузеппе снова захихикал и опустился на подушки.
— Ну и как? Эти чудовища сильно помучили вас?
Алиса молча кивнула.
— В этом они всегда были мастерами. Я имею в виду желание мучить других. Граф мог бы даже спеть песню об этом. Когда мой любимый внук еще был ребенком, он пережил несколько серьезных столкновений с ними, которые закончились для него очень даже болезненно. Помню, Летиция однажды укусила его за горло.
Алиса не осмелилась переспросить, было ли это шуткой или правдой.
— Ну а теперь, оказавшись в этой академии, они снова в своей стихии.
Неожиданно он застонал, прижал ладонь к груди и скривился в болезненной гримасе.
— Вам нехорошо? Я могу что-нибудь сделать для вас? — осведомилась Алиса.
Он действительно выглядел очень плохо. Так, будто за несколько ночей постарел на несколько столетий.
— Это пройдет, — сказал Джузеппе, небрежно махнув рукой, и хрипло рассмеялся. — Это абсент, который еще циркулирует в моем теле.
— Абсент?
— Дьявольский напиток. Медленная смерть для людей, которые, выпивая его, разрушают свой разум, но и гибель для нас, если мы выпьем их крови. Я уже давно привык к ночным гулякам, кровь которых насыщена вином. Раньше она затуманивала мои чувства. В юности нужно следить за тем, на кого нападаешь! Человека, выпившего слишком много алкоголя, можно учуять издалека. Но абсент коварен. Я знаю круги, где нужно быть очень осторожным, но с этой девочкой я прошляпил, не заметил, что она испорчена почти до умопомрачения. Однако мне повезло, один из отпрысков по линии Энрико нашел меня и принес сюда. Теперь я уже вторую ночь валяюсь на этой кушетке и меня кормят, словно беззубого младенца!
— К вам вернутся ваши силы?
— А как же! Абсент не может вечно оказывать свое парализующее действие.
— Да пребудет ночь с вами, достопочтенный Джузеппе, и пусть всегда ведет вас к свежей крови.
Алиса поклонилась и хотела уже уйти, но он остановил ее.
— Скажи первой же тени, которую встретишь, чтобы мне прислали Леандро. Мне нужна книга из библиотеки. Хочу кое-что выяснить!
Алиса с надеждой посмотрела на него.
— Библиотека? Здесь, в Золотом доме?
— Ну конечно. В восточном крыле, где обитают старцы, чьи обязанности заключаются в том, чтобы сохранять библиотеку и следить за порядком в ней.
— И в нее могут входить все, кому хочется почитать? — взволнованно спросила она.
— А разве кого-то еще интересуют древние традиции, история и великие поэты моего времени?
— Мне очень интересны люди и их изобретения, и я с удовольствием прочитала бы историю Рима.
Старый Джузеппе улыбнулся.
— Я проинструктирую Леандро. Думаю, он проведет тебя в библиотеку и скажет, какие книги тебе можно почитать, — если ты застанешь его в хорошем настроении!
— Спасибо вам! Я сейчас же найду его и направлю к вам! — воскликнула Алиса и поспешила со двора.
КАТАКОМБЫ
На мужчине было кроваво-красное одеяние, доходящее ему до самых пят. На груди красовался тяжелый золотой крест. Откинувшись на спинку роскошного, но невероятно неудобного кресла, он сидел, сцепив пальцы на животе. Огромный рубин на кольце поблескивал в свете пламени.
— Я подождала бы еще, — заверила его женщина и в подтверждение кивнула так, что покрывало на голове зашуршало. — Но пришли трое неизвестных. Я не знаю, кому могло что-то понадобиться в столь позднее время и в таком отдаленном месте. К тому же они привели с собой большую собаку, размером почти с волка! Она почуяла меня. Я не могла поступить иначе, ваше высокопреосвященство, да и он уже слишком сильно опаздывал!
Кардинал поднял руки, чтобы остановить поток ее слов.
— Я понял это, сестра Никола. Я дам вам знать, когда мне понадобится ваша помощь. А теперь идите!
Он подождал, пока в коридоре затихнут ее шаги. Затем он надел длинную черную накидку и почти до самых глаз натянул широкополую шляпу. На улице он подозвал извозчика, который быстро повез его через мост и дальше, на юг, по набережной Тибра. У маленького круглого храма Геркулеса кардинал остановил извозчика, оплатил проезд и вышел. Оставшуюся часть пути он прошел пешком. Перед ним били в колокола церкви Святой Марии в Космедине. Он знал, что не опаздывает и наверняка придет раньше других, как обычно.
Кардинал прошел мимо церкви и устремился к удлиненному овальному зданию, которое когда-то было Большим цирком, где во времена римских императоров устраивали состязания на колесницах и соревнования по атлетике. Сегодня от цирка осталась лишь котловина, заросшая бурьяном. Время разрушило зрительские ряды, императорскую ложу и обелиски. И все же здесь еще осталось нечто из времен больших состязаний. Нечто тайное, всеми забытое. Именно оно делало это место очень ценным для кардинала.
Он свернул налево и оказался в переулке между цирком и продолговатым зданием, в котором уже давно никто не жил. Крыша провалилась, а в развалинах осыпающихся стен росла крапива и колючий терн. Плющ оплел часть стен и пустые оконные проемы. Кардинал прошел под каменным сводом, створки ворот под которым были давно сорваны, затем пересек двор и устремился к замаскированной лестнице, ведущей вниз. Он спустился по стертым ступенькам до самого конца. На его худом лице промелькнула мрачная улыбка, когда он вспомнил о знаменитой античной плите «Уста истины»[3] в портике церкви, которая осталась позади всего в нескольких шагах по другую сторону этого квартала. Легенда гласила, что если солгавший положит руку в приоткрытый рот божества, то оно откусит ее.
3
Античная мраморная плита с изображением маски Тритона (или Океана), датируемая IV веком до н. э., которая находится в портике церкви Санта-Мария-ин-Космедин в Риме.