Так было заведено всегда — даже в те времена, когда О.С.Б. маскировался не под фирму, а под некое очень научное и очень закрытое учреждение. Даже еще раньше, хотя те времена мало кто здесь помнил.
А на верхних этажах дома размещались квартиры сотрудников О.С.Б. Не всех, разумеется — примерно половина так и осталась жить у себя. Но, если у кого-то были проблемы, он запросто мог переехать сюда — хотя бы в «общежитие».
Конечно, раньше это был обыкновенный дом с обыкновенными жильцами. Но жильцов давно уже расселили — на необыкновенно выгодных условиях. Теперь все здание так или иначе было поделено сотрудниками О.С.Б.
— Ну, добро пожаловать! — торжественно улыбнулся Эд, когда Оля прошла мимо вахтера, даже не посмотревшего в их сторону — он передвигал какие-то рычажки на пульте управления. — Не беспокойся, тебя охрана здесь уже, считай, запомнила. Теперь ходи смело.
— Да он и внимания не обратил, — тихо сказала девушка, которая посчитала, что вахтер в такой солидной конторе мог бы оказаться и посуровей — для имиджа хотя бы.
— Ну, как же, как же, не обратил! И не только он. Видела ту статуэтку у него на полочке?
— Кошка. — Оля оглянулась. На полочке слева от вахтера и в самом деле стояла изящная статуэтка сидящей кошки.
— Правильно. И принцип действия почти тот же. Охранник. И теперь он на тебя настроен. Твоя личная аура — это твой пропуск сюда. И никаких бумажек с фотографиями. А если бы он не был настроен — ты бы просто так одна сюда не вошла. Сказала бы — «ой, ошиблась!» — и прошла мимо. Думаешь, почему сюда всякие коммивояжеры со своим товаром не таскаются?
— А вахтер зачем?
— Ну, это если вместо коммивояжера заглянет кто-то посерьезней, например… Ладно, идем, — и Эд стал подниматься по лестнице. Делал он это настолько легко и непринужденно, что шедшая за ним Оля еще раз изумилась — так свободно перепрыгивать через ступеньки может не всякий зрячий!
— А куда мы? — спросила Оля, спеша за ним — второй ее гид, Настя, осталась беседовать с кем-то на ступеньках офиса.
— В триумвират, — обернулся Эд.
Они направились по какому-то длинному коридору. По дороге им попался только один человек — крепкий стриженый почти под ноль парень, точь-в-точь похожий на шофера «Жигулей». Черные очки едва-едва скрывали здоровенный синяк у парня на скуле.
— Никак — новенькая? — сказал он, не поздоровавшись с Эдом, а всего лишь кивнув.
— Угу, — ответил за Олю Эд. — А что это у тебя за украшение на щеке? — спросил он слегка ехидным тоном.
— Да вот… шел-шел, упал — ударился…
— …И так — десять раз, — закончил за него Эд.
— Тебе — смешно, — хмуро сказал парень. — Вам поручили выхаживать симпатичную девчонку, а нам было каково? Да будь я человеком, этот интеллигент мне башку своротил и не заметил бы. Я уж чего только не делал, а синячина не проходит. Хоть волком вой!
Только сейчас Оля заметила, что и у этого парня в лице проглядывают какие-то явно волчьи черты.
— Так ты повой! В истинном-то облике синяков нет? — предложил Эд.
— Сейчас тебе — нет! И в облике, и так. Нет, ну чтоб я еще раз стал интеллигента какого-нибудь выхаживать! — И обладатель синяка, махнув рукой, зашагал куда-то по своим делам.
— Братья-волколаки. За глаза — верволки… средней полосы. Как видишь, даже с проблемами, — шепнул Эд Оле. — «Умбра», конечно.
— А что за интеллигент? — спросила она.
— Знакомый тебе Андрей. Буйствовал, как видишь, пока болел. Ну вот, мы, между прочим, на месте.
Он открыл дверь одного из кабинетов.
— Заходи, сейчас представим.
Представлять пока что было некому — никаких секретарей в приемной не оказалось, здесь был только Андрей, немного смущенный, как любой поступающий на работу перед собеседованием. Он тихо поздоровался с Олей, вопросительно поглядел на Эда и отошел куда-то в уголок, нервно теребя рукава рубашки. Было совершенно непохоже, что он еще совсем недавно кидался на «санитаров».
Из кабинета, дверь в который была закрыта неплотно, слышались чьи-то голоса.
— Ну, ты же не первый год здесь, верно? И что сотворил? А если бы у его матери инфаркт случился? — приятный мужской голос звучал спокойно и ровно, как будто его обладатель устраивает не разнос, а ведет беседу за мирным чаепитием.