В «общежитие» можно было попасть прямо из офиса, туда вела лестница с третьего этажа.
Оля зашла в свою комнатку, сбросила в прихожей рюкзачок, и спокойно отправилась на ужин. Потом Настя вручила ей диск с каким-то фильмом, который можно было посмотреть на компе, стоявшем в комнате в «общаге». Что же до Эда, то он все же выдал ей некое сочинение о сути Запределья и велел не спеша вникать в текст. Оля еще раз поразилась, как полностью ослепший человек может читать книги безо всякой азбуки Брайля, но Эд, упреждая все вопросы (или, все же, заглянув в ее сознание) сообщил, что он и в самом деле может читать, только текст книги предстает перед ним совершенно иным — он ощущает его магическим зрением. А если это затруднительно, то Настя читает ему вслух.
— Вечера домашнего чтения — просто и мило. Кстати, хорошая была когда-то традиция — в мое время.
Услышав такое от Насти, Оля снова — в который уже раз — поразилась: сколько же лет ее друзьям, которые выглядят ее сверстниками? Та же Настя вполне могла стать ее… бабушкой.
Оля принялась подсчитывать в уме цифры, но это занятие было прервано Эдом.
— Прости, что опять читаю мысли, — маг виновато улыбнулся. — Ты не волнуйся, просто все новички очень громко думают. Скоро научишься мыследисциплине, это — очень легко. Так вот, подумай лучше, сколько лет Эйно или Виктору Семеновичу. Иногда мне кажется, что они были всегда. Понимаешь, вообще ВСЕГДА — пока существует человечество. Хотя наше отделение О.С.Б. — не самое древнее.
— Как же они живут — всегда? — удивилась Оля. — Ведь все их родные…
— …Давно умерли, — закончила Настя. — Давным-давно. Они все пережили — и смерть родных, и крушение династий. Может быть, даже расцвет и гибель Атлантиды и Гипербореи.
— Кажется, Виктор Семенович именно оттуда, из Атлантиды, — вполголоса проговорил Эд. — Правда, я в этом не уверен. Возможно, было что-то еще более раннее.
— Но как же те, кого они любили… Все умерли, а они остались… — непонимающе спросила Оля.
— «Никогда не люби кого-либо так сильно, что не сможешь пережить его смерть». Это одна из наших заповедей, заповедей О.С.Б., — голос Насти стал строгим. — Когда-нибудь ты сама все это узнаешь и поймешь. Хотя… даже я не уверена, что поняла.
Следующий день для Оли оказался и похожим, и не похожим на остальные. Книга, выданная Эдом, оказалась захватывающей, как хороший детектив, хотя была всего лишь научным трудом. Поэтому компьютерные игры и даже фильм были отложены — девушка засиделась допоздна, включив торшер и закутавшись в одеяло. И поэтому она едва не проспала завтрак.
После завтрака она решила выйти в город — просто заехать домой и захватить несколько памятных вещиц, которые — она знала это точно — никакой ценности для Верки не представляют. Отпросившись у Насти, она ушла в свою комнату, чтобы спокойно разобрать сумку. И — почти сразу же — наткнулась на клочок бумаги.
— «Руководству О.С.Б. Петербурга», — вслух прочла Оля, и невольно выронила листок. Кто, когда успел ей эту записку подсунуть? Неужели Танечка Злотина? Или снова кто-то подошел в метро? На сей раз — незримо?
А если на этом клочке бумаги, вырванном из блокнота, сосредоточена какая-то опасная магия — а она этого просто не замечает? И сейчас окажется в ловушке, устроенной… да хоть той же Танечой?
После недолгих раздумий и короткой, хотя и решительной внутренней борьбы (ей очень захотелось прочесть, о чем говорится в записке, но извечное девичье любопытство на сей раз было побеждено и полностью подавлено) Оля, наконец-то, решилась — она осторожно, двумя пальцами, взяла листок и быстро вышла из комнаты.
Внизу, на первом этаже, неподалеку от оперативного отдела, ей попался один из братьев-волколаков.
— А где Эйно? — спросила девушка, даже позабыв поздороваться.
— Где-то по городу мотается — с Редриком вместе. Машину с утра взял — и привет! — Волколак и не думал соблюдать правила вежливости и хорошего тона, видимо, не принято это у волков-оборотней.
Оля остановилась, ситуация ей совсем не нравилась. Но она твердо решила передать письмо одному из адресатов. Проскочив «Эквилибриум», где у нее пока не было знакомых, она кинулась на третий этаж и буквально вломилась в кабинет Виктора Семеновича.
Тот был не один — он о чем-то разговаривал с блондинкой, в которой Оля, даже несмотря на свое волнение, тут же признала «продавщицу» из ночного киоска.