Клубок распался на трёх волчат, которые тут же отпрыгнули друг от друга: чёрный и белый в одну сторону, каштановый – в другую. Они смотрели друг на друга, скаля желтоватые клыки.
– Что вы не поделили? – поинтересовалась Буря более дружелюбно. – Зола?
Белый волк, на котором Зорэн разглядел серые подпалены, обратился мальчиком. У него были всклокоченные волосы того же цвета, что шерсть в обличии волка, бледная кожа и тяжёлый взгляд.
– Это был тренировочный бой, – ответил Зола.
– Мне кажется, ваша тренировка переросла в драку.
– Неправда, – спокойно ответил мальчик, а второй, черноволосый, обратившийся только что, согласно кивнул.
Зорэн заметил, как черноволосый мальчик что-то спрятал в карман, но не подал виду.
– Ты будешь спорить со мной?
– Может, хватить указывать нам? – раздражённо отозвался Зола. – Мы уже прошли посвящение.
– Мы уже не дети, – поддержал его черноволосый мальчик.
Буря театрально засмеялась. В этом смехе отчётливо слышалась издёвка.
– Думаете, если прошли посвящение, вам больше никто не указ? Стали взрослыми волками? – она перестала смеяться и сказала холодно и даже высокомерно. – Пока я – страж и волк, который старше вас, вы будете меня слушать. Ясно? Вон с поляны. Я не хочу больше слушать ваш скулёж.
Мальчики, бубня под нос, ушли. Третий, остававшийся всё это время волком, тоже поднялся и хотел последовать в противоположную сторону.
– Стоять, – окликнула его Буря.
Волк замер. Медленно повернул к ней вытянутую морду с аккуратным чёрным носом.
– Ну хоть ты скажешь, что случилось?
Голос Бури заметно смягчился. Она подошла к нему, присела на корточки и ласково погладила по загривку. Волчонок уткнулся в её плечо и проскулил что-то неразборчивое. Буря не стала его торопить. Молча гладила по голове и спине и ждала.
Зорэн смотрел на них, и в груди разливалось тягучее, вяжущее, как ягоды рябины, чувство. Он попал в чужую семью совсем маленьким. Первое воспоминание – старшие дети закрыли в тёмной коморке с гнилыми половицами, под которые он удачно провалился. Тогда он решил, что это конец, и даже не испугался. Сел, обняв коленки, чтобы сохранить хоть немного тепла, и принялся ждать смерть. Его вытащили и отругали – за что, он так и не понял. Потом старшие никогда не упускали новой возможности поиздеваться над ним.
Зорэн не помнил родителей. Образ матери ему заменила другая. В холодном чужом доме она стала единственным родным человеком, но он не знал даже её имени. Он называл её сестрой, любил, когда она шёпотом рассказывала истории на ночь, и прибегал к ней, если просыпался от кошмаров. Когда ему было одиннадцать, она пропала в лесу. Он пошёл искать. Тогда его, полуживого, раненого, нашла Буря.
Сестру Зорэн не нашёл. Всё, что у него осталось, – нежные руки, тихий голос и ласковая улыбка в памяти и иногда во снах, сладких и счастливых.
– Так что им было нужно? – поинтересовалась Буря, когда волк, вдруг обратившись в её руках мальчиком, отшатнулся.
– Ничего, ничего, – покачал головой он.
– Не смей мне врать, – строго, но беззлобно и без былого холода приказала Буря.
– Спасибо, что ты поддержала меня. Я взрослый волк и больше помощи не попрошу. Я справлюсь со всем сам. Сам.
– Просить кого-то о помощи – это не слабость, Эхо.
– Ты сама себе противоречишь, – вздохнул он и отвернулся. Буря не позволила ему уйти и поймала за пояс. – Вчера Ураган подарил мне кое-что – ветер в маленькой бутылочке. Бутылочка на шнурке, её можно носить на шее. Уголь с Золой хотели отобрать, но я не дал. Не дал. Ты говорила, использовать дар против своих нельзя.
– Нельзя. То, что ты хотел вернуть свою вещь в честном бою, правильно. Ты молодец.
– Молодец, – повторил мальчик с горькой усмешкой.
– Мы вернём его, обещаю.
– Не нужно. Разберусь сам, – и он посмотрел на Зорэна, – Ты новый подопечный Бури?
– Да. Меня зовут З.. Огонь.
– Огонь, – задумчиво повторил мальчик.
– Это Эхо, как ты мог, наверное, понять, – сказала Буря с улыбкой.
– Рад, – кивнул Зорэн. – Ты вчера прошёл посвящение? Поздравляю.
– Спасибо. Надеюсь, скоро смогу поздравить и тебя.
Улыбка Зорэна стала натянутой. Он понял, за что мальчик получил такое имя. Разговаривать с ним долго было некомфортно.
Когда Эхо ушёл, Буря села на траву и комментировала каждое действие. Она следила за положением рук, за движениями, за выражением глаз. Каким-то образом ей удавалось понять, о чём думает Зорэн, что представляет и что делает не так не физически, а мысленно.