– Сначала попробуем вернуть тебе человеческое обличие, – сказал Океан, наблюдая за тем, как Зорэн пытается подняться и тут же падает. – Будет больно.
Больно было даже пытаться. Мышцы растягивало, кости ломило, лапы снова резало и всё тело горело, точно его топили в раскаленных углях. Зорэн старался. Он вновь и вновь представлял глаза Бури в мельчайших подробностях, но голова начинала болеть и её медовый взгляд ускользал, растворялся и тускнел.
Зорэн устало выдохнул и в который раз повалился на подушку. Сил не осталось совсем. Океан понимающе кивнул, высунул голову из шатра – и тут же ворвалась Буря.
– Ты проснулся!
Она искрилась, расплёскивала вокруг солнечные зайчики, и от её рыжего свечения хотелось зажмуриться.
– Смотри на меня. Давай. Помнишь: глаза, желание, ощущение? Ну же, Огонёк, потерпи, совсем немного потерпи.
Зорэн послушно посмотрел в янтарные глаза. Он с удивлением различил в них страх и… панику. Совсем животные чувства, искренние, сильные.
Вдруг янтарные глаза утонули во тьме. Острая вспышка боли. Темнота поглотила всё вокруг. Зорэн испугался, что снова теряет сознание, и вдруг почувствовал прохладу. Исчезла шерсть.
– Молодец, – сказала Буря с заметным облегчением. – Теперь ложись. Тебе всё ещё нельзя вставать. Я вернусь, когда…
– Останься.
Буря осталась. Она сидела справа всё время, пока руки Океана, окутанные белым светом, рисовали узоры над телом Зорэна. Лицо старшего стража было сосредоточенным и умиротворённым. Его спокойствие растекалось по воздуху тугой физически ощутимой вязью, попадало в лёгкие и усмиряло пожар внутри.
– Что это? – спросил Зорэн шёпотом.
– Вода, – ответила Буря так же тихо.
Чем плотнее становился рисунок узоров над Зорэном, тем легче становилось дышать, тем меньше чувствовалась боль. Вскоре она затихла совсем. На её место пришла лёгкость и покалывающая спешка: хотелось бежать куда-нибудь, в любом направлении, лишь бы ощущать, как ветер обдувает лицо, а земля мягко пружинит под сильными лапами.
– Не вставай ещё полчаса, – распорядился Океан и вышел из шатра.
– Спасибо, – крикнул Зорэн, но тут поймал хмурый взгляд Бури. – Будешь отчитывать за то, что произошло ночью?
– Не буду, – отозвалась она, но весь её вид говорил об обратном. – Тебе, конечно, не стоило геройствовать. Ты пока совсем беспомощный волчонок и это опасно для твоего здоровья.
– Не такой уж и беспомощный… По крайней мере, я думал, что справлюсь с детьми.
– Ты что, обиделся? Я не хотела тебя расстроить, – Буря ласково погладила Зорэна по щеке. Он пытался отвернуться, но не получалось. – Эти дети тренируются в пятьдесят раз дольше, чем ты. И знаешь, я не очень люблю отважных до глупости. Часто они заканчивают очень плохо. Поэтому в следующий раз думай головой, ладно?
– Да, прости.
Ладонь Бури исчезла со щеки, и Зорэн с удивлением понял, что жалеет об этом. Ему хотелось вернуть её касание.
– Эхо сильно расстроился? – поинтересовался он, чтобы отвлечься от странных мыслей.
– Сильно. Только не из-за подарка Урагана. Он думает, что виноват в твоём падении.
– Нет… Это же неправда.
– Да, я как раз говорила ему об этом, когда увидела Золу. Не думаю, что Эхо успел понять значение моих слов, прежде чем я отвлеклась.
– Где можно его найти? Я хочу с ним поговорить.
– Поговоришь. Ровно через двадцать минут. Лежи.
В шатре стало тихо. Зорэн слушал, как за стенами топчутся и перешёптываются любопытные волчата, но войти не решаются. Иногда за ними приходили матери или старшие сёстры и громко отчитывали, чем вызывали шумное недовольство детей и слабую улыбку на лице Бури.
Когда подслушивать надоело, Зорэн приподнялся на локтях. Прежде чем снова откинуться на подушку, он успел увидеть свои ступни с затянувшимися порезами. Судя по боли, испытанной ночью, некоторые раны были довольно глубокими.
– А что с моими ногами?
– Последствия неудачного обращения. Такое бывает. Ты обратился не полностью: кости в ногах не успели измениться. Поэтому они царапали изнутри плоть, пустили кровь. Я вообще не понимаю, как ты взобрался на скалу, а не упал сразу же, – Буря вздохнула. – Но это не первый случай в практике Океана. Иногда подобное происходило с грудной клеткой – это намного серьёзнее и страшнее, потому что под угрозой сердце.
– Кто-нибудь умирал во время обращения? – Буря замялась, и Зорэна это насторожило.
– Да. То есть из рождённых оборотнями – никто. Умирали те, кого обратили.
– И ты мне об этом не сказала?
– Если бы сказала, ты бы боялся. Иногда страх перед возможностью сильнее, чем страх перед неизвестностью. Ну, всё же закончилось хорошо?