Своим появлением он оторвал императора от более приятных дел, чем лицезрение ненавистного с самого детства старика. Из-за этого позднего визита он был вынужден оставить своих новых фавориток и вызвать среди ночи начальника Тайной службы Сумхашаина и Командующего всеми силами Митхар доблестного Мазракшана. Вместо того чтобы окунуться в океан наслаждений, он вынужден созерцать облезлую, опротивевшую ему до икоты физиономию старого предсказателя.
Император снова скривился, как будто только что разжевал недозревший плод шайя. Дед Мушхаага еще в древности ввел нерушимое правило — принимать верховного оракула в любое время дня и ночи именно в таком составе — с главой Тайной службы и главнокомандующим.
Как ему объясняли придворные хранители законов и традиций, это было необходимо для скорейшего принятия судьбоносных для всей империи решений. Всё это еще больше злило и выводило молодого императора из себя. Но традиции необходимо было чтить, иначе в смутное время при дворе этого бы никто просто не понял.
Традиции — это единственное, что осталось общего, в разрываемой заговорами и интригами империи. И сейчас в это неспокойное время любое недовольство среди придворных его методами правления были совсем не на пользу.
Император взял себя в руки, окончательно успокоился и улыбнулся холодной улыбкой. Укрепление своей власти давалось ему очень нелегко.
Сейчас он, император величайшей во всей вселенной расы, должен потакать напыщенным идиотам с древней родословной и… Но ничего… Скоро его чуть было пошатнувшаяся власть после последнего мятежа укрепится настолько, что ему уже не будет надобности постоянно выслушивать все эти навязчивые наставления, и тогда он покажет всем, на что он способен! Он многое изменит в своей империи из того, к чему приложили руку его недальновидные предки.
Нет… Вот эту традицию — дергать его по всяким пустякам в любое время дня и ночи, надо менять прямо сейчас! Надо поставить зарвавшегося наглеца на место — это будет хорошим уроком для всех остальных.
Эти привилегии настолько сильно возносили дряхлого жреца над всеми остальными служителями культа, что любой чиновник империи, независимо от своего ранга и занимаемой должности, искал расположения у старика, обладающего многими древними тайнами и знаниями служителя Истины. Как доносили тайные агенты, все оказывали знаки внимания оракулу даже больше, чем самому императору. И сейчас, когда вокруг постоянно зреют заговоры, это становится опасным, очень опасным…
— Что привело тебя ко мне в столь поздний час, Сиушаен? — медленно растягивая слова, недовольно прошипел император.
При этих словах жрец вздрогнул всем телом и еще плотнее прижался к плитам пола.
— И еще… Мне нужны твои объяснения. Почему тебя не было вчера на церемонии приветствия светилу? Мне нужен от тебя правдивый ответ, и не стоит испытывать мое терпение.
Оракул прекрасно знал отношение к себе нового правителя и очень тонко чувствовал его настроение. Он пережил уже не одного императора, и опыт подсказывал ему, что в данный момент стоит быть предельно осторожным.
Не поднимая глаз, оракул тихо проговорил:
— Древнее Килемпайское пророчество, мой повелитель. Оно…
Он прервался на полуслове, потому что мгновенно почувствовал каждой чешуйкой своей дряхлой кожи, как от этих слов император резко подался вперед и впился в него своим колючим и немигающим взглядом.
Действительно после этих слов Мушхааг с нескрываемой ненавистью уставился в густо покрытую наростами и шипами низко склоненную голову Сиушаена.
Вот уже много поколений вонючий старый сепух пугает весь их правящий род древними сказками. С самого раннего детства он только и слышит об этом пророчестве и о том загадочном кристалле, который был привязан к надоевшему ему с самого его рождения предсказанию.
Еле сдерживая свой готовый в любое мгновение выплеснуться наружу гнев, император тихо прошипел:
— Оставьте нас одних! Это пророчество касается лично меня.
Оба вассала недоуменно переглянулись между собой, но видя, в каком состоянии находится император, они без возражений поклонились правителю и поспешно покинули тронный зал.
— Все! — чуть повысил голос Мушхааг, и два десятка телохранителей тут же бесследно растворились в своих нишах.
— Ближе, — еле сдерживая гнев, прошипел император.
Сиушаен, не разгибаясь и не вставая с пола, подполз быстро к трону и замер возле его подножия в ожидании воли своего повелителя.