— С вами всё в порядке, Николай Иваныч? — крикнул он.
— Что это такое было, Бурлаков? Что за самодеятельность?
— Вот! — он показал мне снайперку. — Один из них вышел из машины и, опершись на капот, стал целиться в вас. Ждать больше нельзя было.
— Потери?
— У нас нет, у противника один двухсотый, хозяин вот этого, — Бурлаков чуть приподнял в руке снайперскую винтовку с оптическим прицелом. — Остальные слегка помяты, но жить будут.
— Ясно. Всех разоружить и поставить в две шеренги, тщательно проверить все машины, огнестрельное, колющее и режущее сложите где-нибудь отдельно. Тех, что в яме — в общий строй, — давал я распоряжения Бурлакову, а тот дублировал их по рации бойцам.
— Мне необходимо будет поговорить с каждым минут пять-семь, не больше. Как только заканчиваю с первыми тремя, сразу же отвозите их через лес на трассу и отпускайте, пусть бегут. Они для нас и окружающих уже никакой опасности представлять не будут. И еще — опросите всех рабочих, если кто что видел, а такие обязательно будут, то их тоже сразу же ко мне.
Командир коротко кивнул, дал дополнительные распоряжения своим, а сам с интересом продолжил наблюдать за моими действиями.
Через пять минут все двадцать восемь прибывших гостей стояли как на параде в две ровные шеренги.
Двухсотых оказалось двое. Вторым был водитель Шамиля. Пистолет, так удачно брошенный мной ему точно в лицо, пробил стволом глаз и зашел в череп на всю длину. С такими травмами, насколько я знаю, долго не живут.
Я посмотрел на ближайшего ко мне боевика и сразу же взял его под контроль. Немолод уже, за сорок, а всё туда же!
— Подойди сюда! Как зовут? Откуда сюда приехал? Чем на родине занимался? Кто тебе Шамиль? Где тут живешь? Свой дом есть?
— Ваха меня зовут. Приехал из Аргуна. Дома был трактористом, Шамиля знаю с детства, выросли вместе в одном селе. Снимаем с братьями дом под Краснодаром.
— Зачем сюда из Чечни приехал?
— А что дома делать? Везде разруха, работы нет. Воровать нельзя, убьют. А тут всё можно. Край непуганых барашек, только, знай, стриги и всё!
— Понятно. Значит так, Ваха, слушай теперь меня внимательно.
Введя себя и его в определенный транс, я начал давать ему глубокую установку на память. Это был не совсем гипноз, а кое-что посложнее. Но гипноз давал мне возможность хорошенько покопаться в его мозгах, устанавливая там определенные закладки на кодовые слова и мысли. Это уже более высокий уровень владения нашим даром. Только благодаря своевременным подсказкам отца и деда я смог развить его в себе на должном уровне и с успехом применять сейчас.
После моей работы над этим Вахой он три часа будет бежать по лесу, не разбирая дороги, а когда очнется, то не сможет вспомнить, кто он, как его зовут, кто родители, что умеет делать и всё в этом духе. Еще через несколько часов он вспомнит свое имя, отца, мать, детей. С этого момента в его голове начнет пульсировать только одна мысль — надо домой, на родину, туда, где горы и чистый воздух, туда, где родные и близкие… Домой!
Может, и припомнит когда-нибудь, кто он, и свое прошлое, но на это уйдет не один десяток лет, и мне сейчас уже это как-то всё равно…
Закончил я с ним минут через десять. Долго, но зато могу дать гарантию — всё прошло как надо.
— Следующий, — я вытер испарину, выступившую на лбу, и посмотрел на здоровенного молодого парня.
Свернутый набок нос и испачканная кровью борода говорили мне о том, что он всё-таки пытался оказать сопротивление бойцам Бурлакова.
— Как зовут?
— Али…
Провозился я со всеми неожиданно долго — часа два с половиной, не меньше. С одной стороны посмотришь — люди как люди. У многих профессии, образование. С другой посмотришь… Таких любителей развести, отобрать, взять под крышу… их всегда было полно, и будет полно. Я на таких в свое время и в Москве насмотрелся, и в благополучной Европе, аж тошнит. Так что ничего удивительного в этом, к моему большому сожалению, нет, всё в духе времени.
Плотно «побеседовав» со всеми, я пришел к выводу, что изначально никто и ни в кого здесь стрелять не собирался. Просто они хотели взять нас нахрапом, испугать, задавить. Ведь до этого как-то у них уже получалось и не раз, почему не должно было получиться сейчас… Обязательно кого-то убивать? Но сейчас был немного не тот случай, не на тех напали.
Я усмехнулся и посмотрел на Шамиля. Он был последним, с кем я еще не «разговаривал» по-свойски. Шамиль уже пришел в себя и сидел, прислонившись спиной к колесу своего джипа. Его руки были заведены за спину и надежно скованы наручниками. Красноречивый взгляд Шамиля говорил мне о многом. В нём было всё! И моя отрезанная голова, и содранная заживо кожа, и неминуемая кара всем моим родным и близким…