А потом край вселенной стремительно приблизился, остался позади — и показался город.
Состав замедлился, покатил по степной окраине. Протяжно звонили далекие колокола.
Вадим провожал взглядом промышленные громадины: надшахтные башенные копры с выбитыми окнами из стеклянного кирпича, ржавые транспортеры. Заводские корпуса, змеящаяся сеть трубопроводов. Карьеры, отвалы, пыльные бурые дороги и красные лужи.
Он рассмотрел разрушенную стену, обращенную к рельсовой колее. Внутренние помещения были загромождены кирпичными перегородками и столбами. На этажерках и постаментах высились темные идолы. С перекрытий свисали толстые канаты, похожие на лианы; Вадиму почудилось, что они шевелятся.
Он рассматривал строй доменных печей за нитью реки. Каскады прямоугольных строений, расположенные на горном склоне. Серые стены, сетка панельных швов…
Поезд медленно тянулся, стремился по спирали к центру — Вадим все время видел в окне локомотив. Бурый, точно проржавелый насквозь, с заросшими грязью колесами.
Он почувствовал себя ужасно старым. Резко свело живот. Он стиснул зубы, чтобы не застонать.
Это все вода из-под крана, будь она неладна. И проводница, торгующая только кипятком. Резь поутихла, и он вернулся к пейзажу.
Проехали небольшую рощу. Монотонный ряд стволов и ветвей оборвался, и взгляду открылась покрытая туманом низина. Очередной производственный комплекс с выбитыми окнами и фонарными надстройками. Наружные стены из крупных бетонных панелей. Бытовые корпуса выступали через один, образуя архитектурный ритм, в котором было что-то от расчлененной на куски гигантской змеи. А за ними…
Что-то извивалось в белесом мареве, большое, серое. Обвивало высокие башни и низенькие строения, ползло между складами и инженерными зданиями — длинные серые щупальца с телесно-розовыми кольцами присосок. Они двигались лениво, как если бы имели здесь власть хозяина.
Бурая трава шевелилась, словно ковер. По ней прокатывали волны. Здания отделялись от фундаментов и кувыркались в безумном течении. До Вадима долетел скрежещущий звук землетрясения. В темноте свежего провала показалось что-то похожее на огромный глаз в аморфном отвратительном месиве. Глаз цвета крови.
Вадима накрыло волной ужаса.
— Господь Ноденс из рода Наксир, воитель Древних! — истошно закричал мужчина с больными глазами. — Явись же и яви себя!
Вскочивший парень стянул Вадима с полки. Пальцы девушки вцепились ему в шею.
Он не видел их лиц. Их будто стерли, превратив в бледные сумрачные формы. Зато видел кожистые крылья и белые, как кость, рога.
Желудок снова скрутило. Черная молния боли расщепила внутренности.
Здравый смысл кричал на языке пращуров. Они заманили его сюда, они принесут его в жертву неведомому божеству…
Вадим стал оседать в тесном проходе, когти соседки рвали спину, выковыривая позвоночный столб. Парень пытался засунуть пальцы ему в рот. Мужчина пел.
— Я обращаюсь к Тебе, Владыка джинов! Я призываю Тебя! Я заклинаю Тебя!
Боль и страх ослепили — он ударился головой обо что-то твердое, возможно, столик — ударился с размаху о взлетную полосу — ударился о яркое чужое воспоминание, о жажду охоты.
Его глаза широко распахнулись.
Нет, не жертва.
Он сжал челюсти — зубы скрежетнули по кости, погрузились в сустав, — надавил и выплюнул на пол извивающийся палец. Парень отшатнулся, опустился на полку, держа перед собой покалеченную кисть, из которой почему-то не спешила течь кровь.
Он развернулся и ударил девушку локтем в ухо. Маленькая голова откинулась в сторону, врезалась в дверной стопор — отвратительно хрустнуло. Он ударил снова, в безобразную маску, размытую мишень.
Развернулся, ухватил мужчину с больными глазами за рукав и рванул на себя. Встретил коленом. Отбросил под столик. Стал избивать ногами.
Поднял голову и уперся взглядом в грязное стекло.
В призрачном отражении увидел пожилого мужчину с длинной бородой и седыми патлами.
— Отец звездных богов, — выдохнуло сидящее на полке крылатое существо.
Он переступил через тело другой твари и выбрался в коридор.
Поезд стоял на конечной станции.
Стены и потолок косого коридора украшали гвозди с квадратными шляпками. В купе проводников на полке лежало высохшее тело в форменной одежде. На лице мумии отпечатался ужас предсмертного видения. Повсюду валялись разодранные пластиковые бутылки, пол был залит водой и напитками, темные лужицы стояли в запавших глазницах.
Он спустился на перрон и упал на колени. Его вырвало потоком соленой воды. Спазмы в желудки стихли.