Кухня уже не казалась такой уютной. Нутро холодильника явило овощи в пакетах, банку с молоком, суп в кастрюльке. Ни тебе «Домика в деревне», ни «Мираторга», вообще ни одного логотипа. Пока варево булькало и фыркало на плите, Фомин проинспектировал шкафчики. На обратной стороне одной из дверец обнаружился знак, похожий на пару вил, сросшихся основаниями. Символ вызывал ряд неприятных образов. Дальше продолжать поиски не захотелось; может, рисунок охранял от нежеланных гостей? Быстро же ты стал мистиком, сказал себе Фомин и выгреб содержимое шкафчика на свет.
Обычные баночки, по пол-литра каждая. Ни одной этикетки. Внутри — молодые листья папоротника, похожие на зеленых улиток; маслянистые ветви, переплетенные между собой; прозрачные корешки с розовыми прожилками. Все что угодно, только не чай. В груди зашевелилась гадина, обвила сердце. Фомин выключил газ, а потом с размаху влупил по стене. Поверил, попался!
Как ни странно, боль в разбитом кулаке помогла мыслить трезвее. Надо убираться, дело воняет керосином. Фомин наскоро перекусил, забрал телефон и надел ботинки. Он уже взялся за дверную ручку, как вдруг услышал шаги и голоса в подъезде. Направляются сюда, к гадалке не ходи. Если попытаться выскользнуть, звук открываемой двери выдаст с головой. Фомин скинул обувь и вернулся на кухню.
Когда гости зашли в квартиру, Света застала его на кухне, склонившимся над плитой.
— Привет. Проголодался? — Она чмокнула его в губы. — Прости, я думала, что быстро управлюсь, хотела продуктов на обед купить, но друзей встретила. Знакомься, Сережа и Лида.
Они как раз показались в коридоре. Красивая седая женщина и сварливый старикан.
— А мы уже знакомы. — Воскликнула Лида. — Молодой человек спрашивал у нас, где магазин.
— Отлично. — Света не выглядела удивленной. — Андрюш, сейчас я буду готовить, а вы пока посидите в комнате. — Она извлекла из холщовой сумки две бутылки без этикеток.
— Конечно, солнышко, — ответил Фомин, зная наперед, что не притронется к ее стряпне. Он наклонился к одной из бутылок. Внутри плескалась темно-красная жидкость. — Это вино?
— Да. Наше, самодельное. — Лида улыбнулась и достала бокалы с ближайшей полки. — В этом году Матерь порадовала нас виноградом.
— Но ведь сейчас май. — И виноград в этих краях не растет, добавил про себя Фомин.
— Самое время. — Лида увлекла его и Сергея в комнату. — Сезон плодородия. Не обратили внимания, пока сюда ехали? У нас и персики подоспели, и яблоки, и…
— Когда я приехал, было уже темно.
— О. — Она откупорила бутылку и разлила вино по бокалам. — Что ж, тогда советую вам остаться. Здешние…
— Нет, спасибо, не пью. — Фомин отстранил протянутый бокал. — И знаете, я ненадолго. Приехал, чтобы забрать Свету.
— Зачем? — спросил Сергей. До чего же у него все-таки противный голос. Как у бабы.
— Ее мама волнуется, что дочь пропала и не отвечает на звонки. — Фомин принялся мерить комнату шагами. Старики сели на диван и наблюдали за ним.
— Пусть тогда мама приезжает, — наконец нарушила молчание Лида. — Свете здесь хорошо.
— Слушайте, не я это придумал, — отмахнулся Фомин, — мое дело маленькое: верну человека домой, и пусть сами разбираются…
— Но сами-то вы не считаете, что она в порядке. Иначе не потащились бы в такую даль. — Мысленно Фомин закатил глаза. Раскрывать им карты или нет? Можно было бы промолчать, но в памяти всплыла находка на кухне. Он вздохнул:
— Да, я так не считаю. Мне не нравится, кем она стала. Прежняя Света не уехала бы из Питера в чертову глушь, чтобы поклоняться хрен-знает-кому.
— Понимаете, Андрей, — Лида встала и подошла к окну, — женский род, как и природа, изменчив. Это мужчины остаются детьми до самой старости. — Сергей послушно закивал. — Вот, например, вы. Она же рассказывала о вас. Приехали, потому что надеетесь вернуть… что? Человека, женщину, личность? Куда там! Вы за сексом приехали, лучшим, что у вас был — иначе и пальцем не пошевелили бы.
Фомин поджал губы. Озвученная правда разрывала его, словно пуля со смещенным центром тяжести. А Лида продолжала:
— А знаете, чего хотелось бы ей? Стать матерью! И сейчас у нее появилась возможность родить…
— Да как такое возможно? — чуть не закричал Фомин. — У нее же патология матки. Знаете, сколько мы пытались…
— Поверьте, возможно, — Лида улыбалась ему, голос ее звенел. — Все-таки современной медицине не все известно.
Он чуть не расхохотался ей в лицо.
— Знаете, сколько раз я слышал эти слова от разных людей? Нет, дайте, я закончу. Народные целители говорят, что врачи не знают, как лечить. Верующие утверждают, что ученые ошибаются. Мол, наука несовершенна. Только знаете, что? Здания вокруг нас, электричество, смартфоны — все это появилось благодаря науке. Потому что она работает. А что религия? Сжигала ученых на костре! И верующих совсем не волнует, что в мире множество конфессий, и каждая считает, что ее бог — настоящий. Не волнует, что многие боги перестали существовать вместе с древними греками, египтянами, этрусками. Не волнует, что космос исследован, и в нем, — он развел руками над головой, — в этой бескрайней пустоте мы одни. Стечение обстоятельств, и вот, — Фомин щелкнул пальцами, — мы здесь.