Дождь постепенно смывал грязь с этого предмета. Мэтью присмотрелся, и тут ему на помощь пришла очередная вспышка молнии. В момент узнавания его сердце как будто сжала невидимая ледяная рука. Ему не потребовалось вспоминать уроки анатомии, чтобы понять: он продавил башмаком грудную клетку скелета размером с человеческий. Ребра выдернулись вместе с частью позвоночника, к которому пристали клочки бурого вещества — без сомнения, остатки разложившейся плоти.
Он испустил сдавленный крик и начал остервенело пинать эту мерзость носком другого башмака. Кости с треском ломались, а когда последние позвонки наконец отвалились, Мэтью пополз прочь со всей быстротой, на какую был способен в этой слякоти. Добравшись до леса, он сел на подстилку из листьев и хвои, привалившись спиной к стволу дерева. Легкие клокотали при каждом вздохе, глаза вылезли из орбит.
Вдруг всплыла мысль о загубленном касторовом сюртуке — судья будет очень расстроен. Такую качественную одежду трудно найти в колониях. А теперь его уже не привести в порядок. Грудная клетка. Размером с человеческую. Никакая чистка не поможет. Черт бы побрал этот дождь и эту грязь, черт бы побрал эту дикую глухомань, черт бы побрал Шоукомба и заодно ночной горшок, который надо было захватить с собой!
Мысли снова вернулись к скелету. Дождь стекал по лицу, было холодно, но холод помогал Мэтью сосредоточиться. Конечно, это могли быть кости какого-нибудь животного. Почему бы и нет?
Фонарь был забрызган грязью, но — каким-то чудом! — свеча продолжала гореть. Он поднялся, добрел до костей и, встав на колени, осветил их в попытке распознать существо, которому они принадлежали. От этого дела его отвлек мягкий протяжный шорох справа. Мэтью посветил туда и обнаружил провал футов четырех в поперечнике; жидкая грязь стекала по стенкам вглубь ямы, создавая тот самый шуршащий звук.
Мэтью сразу пришло в голову, что точно таким же образом разверзлась земля и под его ногами, как будто отвечая протестом разверзшимся хлябям небесным. Он встал, приблизился к краю ямы и направил свет фонаря вниз.
Увиденное в глубине сперва показалось ему грудой хвороста, бесформенной и покрытой грязью. Но чем дольше он всматривался, тем больше прояснялась картина.
И тем ужаснее она становилась.
Он разглядел кости руки, лежавшей поперек полуразложившегося голого торса. Из грязи выпирал серый коленный сустав. Сгнившая кисть была развернута ладонью вверх — как будто в умоляющем жесте. Была там и голова: наполненный грязью череп, хотя куски кожи на нем еще кое-где сохранились. Мэтью, с пересохшим ртом и гулко бьющимся сердцем, заметил, что верх черепа был вдавлен в результате страшного удара.
Такой удар можно нанести кувалдой, подумал он. Кувалдой или тем самым молотом, каким старуха убивала крыс.
В этой могильной яме могло находиться несколько беспорядочно сброшенных трупов. Четыре или пять — поди теперь разберись в этом переплетении костей. Судя по всему, ни одно из тел не было захоронено в одежде.
Слышь, писарь, а он точно ни в какую не отдаст этот камзол?
Мэтью почувствовал, как земля плывет у него под ногами. Раздался звук, подобный шипению дюжины змей, и почва вокруг начала проседать, обнажая все новые человеческие кости, как обломки кораблей при отливе на коварных мелях. Как будто очутившись в кошмарном сне, Мэтью ошеломленно замер на клочке земли, из-под которой возникали все новые свидетельства убийств. Только осознав, что вот-вот и сам увязнет в яме с мертвецами, он повернулся и с трудом, шаг за шагом, начал отступать к сараю.
Оттуда он сквозь ливень устремился к трактиру, подгоняемый осознанием неотложности дела. Уже на подходе к двери он поскользнулся и упал вновь. На сей раз фонарь плюхнулся в лужу, и свеча погасла. Мэтью с головы до пят был покрыт рыжей глиной. Ворвавшись в трактирный зал, он не застал там Шоукомба, хотя кружка стояла на прежнем месте, а горьковатый запах трубочного табака еще висел в воздухе. Еле удержавшись от громкого крика, чтобы сей же момент предупредить судью, Мэтью быстро проследовал в гостевую комнату и запер за собой дверь.
Вудворд крепко спал, раскинувшись на постели. Мэтью встряхнул его за плечи:
— Просыпайтесь, сэр! Вы меня слышите?
Его севшему от испуга голосу все же достало силы проникнуть сквозь покровы сна Вудворда. Тот заворочался и приоткрыл глаза, но взор был еще затуманен.