— Полегче, Бенджамин, — вполголоса предупредил доктора мистер Джонстон.
— Нет, он говорил не об этом! — сердито вмешался Бидвелл. — Просто он расстроен кончиной миссис Честер, вот и все! Скажи ему, что речь не идет о чуме, Бен.
Доктор выдержал паузу, и Мэтью уже было подумал, что он сейчас объявит о начале эпидемии чумы в Фаунт-Ройале. Но вместо этого Шилдс испустил долгий усталый выдох и произнес:
— Нет, я говорил не о чуме. По крайней мере, не о чуме, вызванной какими-либо физическими причинами.
— Мне кажется, наш дорогой доктор хочет сказать, — обратился Джонстон к Гаррику, — что нынешняя духовная… гм… уязвимость нашего города отражается и на физическом здоровье жителей.
— То есть, по-вашему, болезни насылает на нас эта ведьма? — медленно ворочая языком, уточнил Гаррик.
Бидвелл решил остановить этот поток рассуждений, который мог прорвать дамбу, если бы Гаррик — толковый фермер, но бестолочь во всех вещах, далеких от мотыги и плуга, — начал доносить свое толкование сказанного до ушей местных жителей.
— Давайте смотреть в будущее, а не в прошлое, джентльмены! Элиас, наше спасение уже не за горами, и оно всецело зависит от мирового судьи. Так будем же уповать на Господа и на правосудие, впредь не позволяя себе такие разрушительные речи.
Гаррик взглядом попросил Джонстона перевести сказанное.
— Это он к тому, что не надо тревожиться, — пояснил учитель. — И я с ним согласен. Уже скоро судья избавит нас от этой напасти.
— Я польщен вашим доверием, господа, — сказал Вудворд, наряду с удовольствием ощутив и бремя ответственности. — Надеюсь оправдать ваши ожидания.
— Да уж постарайтесь, — проворчал Шилдс, отставляя в сторону пустой бокал. — Судьба этого поселения отныне в ваших руках.
— Джентльмены! — В дверях появилась миссис Неттлз. — Ужин подан.
Банкетный зал в задней части здания, по соседству с кухней, производил сильное впечатление: стеновые панели из благородного темного дерева, развешанные повсюду гобелены, облицованный камнем камин размерами с зев фургона. Стену над камином украшала голова матерого оленя, а по обеим сторонам разместилась коллекция мушкетов и пистолей. Вудворд и Мэтью, никак не ожидавшие увидеть столь комфортный особняк посреди заболоченной глухомани, в этом зале — который мог бы сделать честь любому английскому замку — и вовсе онемели от изумления. Над огромным прямоугольным столом висела столь же огромная люстра, которую удерживали под потолком толстые корабельные цепи, а пол устилал ковер кроваво-красного цвета. Стол ломился от яств, главным среди которых были уже упомянутые «растерзайки» — жареные цыплята, — еще скворчавшие горячим соком.
— Господин судья, вы сядете рядом со мной, — указал ему место Бидвелл.
Мэтью ясно видел, что хозяин дома наслаждается властью, которую дает ему необычайное по здешним меркам богатство. Бидвелл заранее определил место за столом для каждого из гостей; Мэтью усадили на скамью с прямой спинкой между Гарриком и доктором Шилдсом. Из дверей кухни появилась еще одна юная негритянка с большими деревянными кружками, в которых — когда Мэтью осторожно проверил, памятуя о «змеином укусе», — оказалась холодная вода, только что набранная в источнике.
— Кто прочтет благодарственную молитву? — спросил Бидвелл до того, как первый нож успел вонзиться в подрумяненного и наперченного цыпленка. — Мистер Джонстон, не окажете нам честь?
— Охотно.
Все склонили головы, и учитель прочел молитву, возблагодарив Господа за щедрую трапезу, вознеся хвалу Премудрости Божьей, доставившей мирового судью невредимым в Фаунт-Ройал, и попросив о скорейшем прекращении дождей, если, конечно, сие предусматривалось Его замыслом. Однако еще до завершения молитвы раскаты грома возвестили о приближении очередного грозового фронта, и Мэтью показалось, что учитель сопроводил финальное «аминь» зубовным скрежетом.
— А теперь приступим к ужину, — объявил Бидвелл.
И заблестели под свечами ножи, кромсая тушки «растерзаек» — этот редкий термин к тому времени употреблялся лишь охотниками, еще помнившими старинную забаву, когда собак запускали в загон с цыплятами и заключали пари, чья собака успеет растерзать больше всех. Через минуту на смену бойкой работе лезвий пришло смачное отрывание мяса от костей зубами и пальцами. Ломти лепешек из грубой муки с привкусом горелой кукурузы, падавшие в желудок с тяжестью церковного кирпича, шли в ход, только когда нужно было вымакать подливу. Блюда с дымящейся фасолью и вареным картофелем были расставлены в пределах досягаемости каждого, а принесенный служанкой изящный серебряный кувшин с ромом и пряностями тотчас пустили по кругу, дабы еда проскакивала быстрее.