Он запнулся и нервно заерзал на скамье.
— Продолжайте, — призвал его Бидвелл. — Опишите судье все, что увидели.
— Эта его штуковина была… жуть какой здоровенной, — мучительно продолжил свой рассказ фермер, — вся черная и блестящая. Мокрая с виду, как слизняк. И… что хуже всего…
В надежде на помощь он посмотрел сначала на Джонстона, потом на Шилдса, но оба джентльмена сосредоточенно разглядывали свои тарелки. Тогда Гаррик заставил себя вновь повернуться к судье и закончить начатое.
— Его штуковина была с шипами, — выговорил он и также опустил взгляд в тарелку.
— С шипами, — повторил Вудворд, ощущая легкое головокружение, то ли от рома, то ли из-за невероятных показаний свидетеля.
— Мистер Гаррик, — произнес Мэтью, наклоняясь над столом, — а как выглядело его лицо?
— Его лицо?
— Да, сэр. Я полагаю, вы разглядели его лицо?
— Ну… — Гаррик наморщил лоб, все еще не поднимая глаз. — Я до жути перепугался, вообще-то. Кажись, я не вглядывался в эту его часть.
— Да какого черта, юноша! — с резким смешком сказал Шилдс. — Доведись вам самому увидеть женщину, сосущую черный шипастый хер длиною в фут, неужто вы отвлеклись бы на чье-нибудь лицо над этой картиной?
— Не знаю, — невозмутимо ответил Мэтью. — Мне не случалось бывать в подобных ситуациях.
— Он был в плаще с накинутым на голову капюшоном. Разве не так вы мне рассказывали, Элиас? — напомнил Бидвелл.
— Да, сэр, именно так. Черный плащ и золотые пуговицы спереди. Я видел, как они сверкали под луной. — Гаррик вновь сделал паузу и с натугой сглотнул; его взгляд остекленел при воспоминании об этом. — А его лицо… там была просто тьма, и ничего больше. Навроде глубокой ямы, у которой не видно дна. Я чуть не обмочился со страху. Стоял там и глазел на них. Дело было за амбаром. И тут он меня заприметил… потому как назвал по имени. Выходит, он знал, как меня зовут. Он сказал: «Элиас Гаррик, как тебе нравится то, что ты видишь?» — Фермер поднял руку и провел по своим губам дрожащими пальцами. — Я… я хотел было удрать. Я пытался, да он меня не пускал. Я будто к земле прирос. А потом он заставил меня открыть рот и сказать «да». Тогда он… засмеялся… и отпустил меня. Я забежал в дом, но был слишком напуган и не стал будить мою Бекку. Ничего ей не сказал… Не мог я ей такое рассказать. Но я рассказал мистеру Пейну, а потом он отвел меня к мистеру Бидвеллу.
— И вы твердо уверены, что женщиной, которую вы видели, когда она… э-э… обслуживала это существо, была Рейчел Ховарт? — спросил Вудворд.
— Да, сэр, уверен. Моя ферма стоит впритык к участку Ховартов. В ту ночь меня с чего-то затошнило, я проснулся и вышел из дома, чтобы, значит, срыгнуть. Вдруг вижу: кто-то идет через кукурузное поле Ховартов, близ того места, где Джесс Мейнард нашла тело Дэниела. И я подумал: с чего бы кому-то шляться там среди ночи, да еще без фонаря? Перелез через ограду и пошел проверить. А как завернул за амбар, сразу все и увидел.
— Однако лицо женщины вы разглядеть все же смогли? — уточнил Мэтью.
— Кто о чем, а этот все о лицах! — фыркнул доктор Шилдс.
— Я разглядел ее волосы, — сказал фермер. — Я увидел… ну… пока я подходил к ним ближе, она успела скинуть одежду.
— Женщина была обнажена? — с этими словами Вудворд импульсивно потянулся к ромовому кувшину. Там оставалось на донышке, и он допил все залпом.
— Да, сэр, совсем нагишом, — кивнул Гаррик. — Это была она, точно вам говорю. Рейчел Ховарт, ведьма. — Он перевел взгляд с Вудворда на хозяина дома, а потом обратно на судью. — А кто еще это мог быть?
— Больше некому, — согласился Бидвелл. — Скажите, судья, вам ведь известны основные признаки одержимости?
— Разумеется.
— Эта ведьма почти созналась в причастности к убийству преподобного Гроува и своего супруга. Кроме того, на ее теле есть отметины, и она не может прочесть вслух «Отче наш». У нее определенно дурной глаз, а еще — и это важнейшая из улик — в ее доме под половицей были найдены соломенные куклы, с помощью которых она наводила порчу на своих жертв. Рейчел Ховарт — ведьма, и в этом нет сомнений. Это она вместе со своим чернохерым властелином сживает со свету мой город…
— Масса Бидвелл? — донесся голос от дверей кухни.
Там стоял и смотрел на компанию человек с кожей цвета полированного эбенового дерева. Явление столь черной личности тотчас после разговора на демоническую тему заставило Вудворда и его секретаря нервно поежиться.
— А, Гуд! Заходи-заходи, самое время для твоих талантов!
Черный человек вошел в комнату, неся пустой ящик и еще нечто завернутое в мешковину. Мэтью следил за тем, как этот негр — совершенно седой и явно очень старый, однако с моложавой осанкой — примостил ящик в углу. Грубая ткань его костюма в темно- и светло-серую полоску намокла — значит ему пришлось пройти немалое расстояние под дождем. Он раскрыл сверток, в котором оказались пшеничного цвета скрипка и смычок, после чего встал на ящик и начал пощипывать струны, склонив голову набок и поднеся ухо к своему инструменту. Пока шла настройка, пара черных служанок убрала со стола грязную посуду, а третья принесла зажженную свечу к услугам курильщиков.