Бидвелл достал из кармана золотую табакерку, открыл ее и запихнул по щепотке в каждую ноздрю. Затем шумно втянул воздух носом и вернулся к теме разговора.
— Я считаю, ее надо повесить здесь, а не перевозить в Чарльз-Таун. Наших людей должно приободрить это зрелище — увидев, как она болтается в петле, люди будут знать, что с источником их бед покончено. Судья, даю вам завтрашний день на возвращение своей собственности из лап этого гнусного трактирщика. Ну а потом… Вы сможете вынести приговор уже послезавтра?
— Видите ли… — Вудворд оглядел компанию за столом.
Мистер Шилдс также забивал в нос понюшку табака, Джонстон и Гаррик раскуривали трубки (из гладкого корня вереска у первого и из кукурузного початка у второго), а Пейн еще только извлекал кожаный кисет из кармана камзола.
— Видите ли, — снова начал Вудворд, — я… не могу сказать заранее, что…
— Мистер Бидвелл, — прервал его Гаррик, к тарелке которого потянулась одна из служанок, — можно мне взять этот кусок домой для Бекки? Ей это наверняка придется по вкусу.
— Да, конечно. Наоми, возьми цыпленка и заверни его для мистера Гаррика. Добавь к этому немного фасоли, картофеля и кусочек ванильного торта. Наш превосходный десерт будет подан с минуты на минуту, джентльмены. — Глаза Бидвелла, еще слезящиеся от крепкого табака, вновь обратились к судье. — Так вы успеете приговорить эту ведьму послезавтра, сэр?
— Я… боюсь, это невозможно.
Вудворд ощутил сильнейший зуд в районе загривка, пощупал это место и обнаружил два обширных вздутия после укусов настоящего летучего монстра.
— А в чем проблема? Вам понадобится еще один день для отдыха?
— Нет, сэр, — ответил судья, заметив огоньки, вспыхнувшие в глазах Бидвелла. — Я действую по закону и посему обязан сначала допросить ведьму — в смысле обвиняемую, — а также свидетелей, выступающих как против нее, так и в ее пользу.
— Да у нас нет никого, кто выступил бы в ее пользу! — возвысил голос Уинстон, который после хорошей дозы рома чувствовал себя, как на палубе корабля в неспокойном море. — Разве что один такой найдется, но вас вряд ли порадует встреча с этим свидетелем!
— Дело не только в этом, — сказал Пейн, доставая из кисета тонкий коричневый цилиндр. — Многие из тех, кто видел эту женщину в обществе ее адского хозяина, уже сбежали из города.
Он сунул цилиндр в рот, наклонился и поднес его кончик к пламени свечи, а затем выпустил изо рта клуб голубоватого дыма.
— Из оставшихся, возможно, найдутся два-три свидетеля, но не более того, — добавил он.
— Она чистой воды ведьма, и я видел ее ведьмовские штучки своими собственными глазами! — решительно заявил Гаррик, повернувшись к Вудворду. — А кукол этих нашел Николас! Я тоже был там вместе с Джеймсом Ридом и Кельвином Боннардом, и мы все видели, как Николас выуживал кукол из-под пола! Она не может произнести молитву, и на ней есть дьявольские метки! Чего еще не хватает для того, чтобы ее повесить?
— И то верно, чего вам еще не хватает? — Ноздри Шилдса были испачканы в табаке, коричневые крошки которого усыпали и его лацканы. — Бог ты мой! Да чем скорее она запляшет на виселице, тем лучше будет всем…
— Вииияууу! — грянул звук, напоминающий визг кота, которому наступили на хвост; звук столь громкий и неприятный, что все присутствующие вздрогнули, а одна из служанок уронила поднос.
Затем наступила тишина, нарушаемая только дробным стуком дождя по крыше.
— Прошу прощения, — сказал Гуд, опустив глаза. Его смычок завис над дрожащими струнами. — Взял неверную ноту.
Не дожидаясь ответа, он опустил смычок и заиграл всерьез, на сей раз тише и гораздо мелодичнее. Звуки — сладкие и нежные, как сливочная тянучка, — наполнили прокуренную комнату, а Гуд в процессе игры закрыл глаза, полностью сливаясь с музыкой.
Джонстон вынул трубку изо рта и прочистил горло.
— А ведь судья прав, Роберт, — сказал он. — Если мы намерены повесить эту женщину, надо устроить все законным порядком. Выслушать показания свидетелей. Пусть судья допросит и миссис Ховарт, а потом уже решит, является она ведьмой или нет.