— Входите, обогрейтесь!
— Добрым этот день я не назвал бы, а вот погреться у камелька нам уж точно не помешает.
На крыльцо вели две ступеньки. Трактирщик шагнул в сторону, уступая дорогу и одновременно придерживая дверь. Еще не дойдя до него, путники успели пожалеть, что аромат смолистого дерева все же не настолько силен, чтобы перекрыть зловоние немытого тела и грязной одежды хозяина.
— Эй, девка! — крикнул он кому-то в глубине комнаты в тот самый момент, когда ухо Мэтью, как назло, очутилось напротив его смердящего рта. — Подкинь еще дров, да пошустрее!
Дверь закрылась за их спинами, и вместе с тем пропал свет. Здесь было так темно, что путники могли разглядеть только мерцающие язычки красного пламени в очаге. При этом не весь дым уходил в трубу — значительная часть его оставалась внутри и грязно-серыми слоями висела под потолком. У Мэтью было ощущение, что рядом передвигаются еще какие-то фигуры, но дым разъедал глаза, мешая им привыкнуть к темноте. В спину ему уперлась шишковатая ладонь.
— Двигайте дальше! — пригласил трактирщик. — Погрейте свои косточки!
Они начали продвигаться к очагу. По пути Мэтью сослепу наткнулся на угол стола. Кто-то невидимый что-то сказал глуховатым голосом, кто-то другой рассмеялся, но смех тут же перешел в надрывный кашель.
— Где ваши манеры, чертово семя?! — рявкнул трактирщик. — Нонче у нас в гостях джентльмены!
Старший из путников также прокашлялся, пытаясь очистить легкие от едкого дыма. Вступив в полукруг красноватого света от очага, он стянул мокрые перчатки; глаза его слезились.
— Мы с раннего утра в пути, — произнес он. — Едем из Чарльз-Тауна. Были готовы увидеть краснокожих, а теперь видим, что здесь есть и белые.
— Оно верно, сэр, эти краснокожие чертяки рыщут по всей округе. Но увидеть их вы сподобитесь, токо кады они сами вздумают показаться. Я Уилл Шоукомб. Держу этот трактир и факторию.
В этом чаду старший не столько разглядел, сколько угадал, что ему протягивают руку. Он в ответ протянул свою и пожал жесткую, как квакерское седло, ладонь.
— Меня зовут Айзек Вудворд, — представился он в свою очередь. — А это Мэтью Корбетт.
Он кивком указал на молодого человека, в ту минуту занятого растиранием своих окоченевших пальцев.
— Прямиком из Чарльз-Тауна, сталбыть? — Шоукомб не спешил отпускать руку гостя. — Ну и как оно там?
— Пока что терпимо. — Вудворд наконец высвободил руку, стараясь не думать о том, как долго придется ее отмывать, чтобы избавиться от грязи и вони. — Хотя последние недели как-то не задались. Бросает то в жар, то в холод. Испытание не для слабых духом.
— Вот и здесь от дождей спасу нет, — заметил Шоукомб. — Иной раз поутру вовсю парит, а на другое утро колотун невмоготу.
— Конец света грядет, не иначе, — прозвучал из темноты все тот же глуховатый голос. — Когда еще мы кутались в одеяла на исходе весны? Про такую погоду говорят, что в это время Дьявол лупит свою женушку.
— Захлопни-ка пасть! — Буравчики темных маленьких глаз Шоукомба вонзились в говорившего. — Тоже мне знаток!
— Я читаю Библию, и мне ведомо слово Божье! Это конец времен, настала пора всякой нечисти, так-то вот!
— Ежели сей миг не заткнешься, я тебе живо вправлю мозги!
В мерцающем красном свете углей лицо Шоукомба исказила гримаса еле сдерживаемой ярости. Вудворд оценил габариты дюжего трактирщика: рост пять футов шесть дюймов, широченные плечи и грудная клетка объемом с пивную бочку. Добавьте к этому темно-русую, с проседью, гриву и многодневную пегую щетину по всей физиономии, и вы получите портрет человека, с которым вам вряд ли захочется вступать в конфликт. Что до его нахрапистых манер и вульгарного акцента, то в этом плане — по догадке Вудворда — он все еще недалеко ушел от докерских кварталов в низовьях Темзы.
Сквозь проплывающие клубы дыма оба, Вудворд и Мэтью, попытались разглядеть знатока Библии, каковым оказался скрюченный белобородый старикашка, сидевший за одним из колченогих столов в трактирном зале. Глаза его краснели отраженным светом очага, как раздутые угли.
— Еще разок услышу эту ахинею, и тады пеняй на себя! — пригрозил ему Шоукомб.
Старик открыл было рот с намерением ответить, но ему хватило ума воздержаться от этого. А когда Вудворд снова взглянул на трактирщика, тот уже смущенно улыбался, давая понять, что вспышка гнева миновала.
— Это мой дядюшка Эбнер, — заговорщицким шепотом пояснил Шоукомб. — У него котелок прохудился вконец.
Новая фигура возникла из сумрака и протиснулась между Вудвордом и Мэтью к широкому зеву очага с обрамлением из закопченных камней. Щуплая и низкорослая — вряд ли выше пяти футов, — она была облачена в заплатанную шерстяную сорочку болотного цвета, а по спине ее рассыпались длинные темные волосы. В огонь были подкинуты толстое сосновое полено и охапка веток с шишками и хвоей. Стало светлее, и перед Мэтью возник бледный профиль девушки с удлиненным подбородком и свисающими на лицо нечесаными прядями. Даже не взглянув в его сторону, она быстро развернулась и исчезла в темноте.