Так или иначе он знал, что прольется кровь, и это будет его кровь.
Он протянул руку в углубление и взял первого котенка. Кошка уставилась на него и положила лапу ему на руку. Когда он качал поднимать крошечное тельце, когти вонзились ему в кожу.
— Послушай. Я должен отнести тебя и котят в дом. Здесь холодно, а ночью еще и туман будет. Я знаю, что ты устала и проголодалась, поэтому просто заткнись и не возражай.
Кошка медленно моргнула. Когти убрались.
Он подхватил котят и положил их на полотенца, которые настелил на дно коробки, затем потянулся за кошкой. Она зашипела, затем встала, грациозно запрыгнула в коробку и клубочком свернулась вокруг котят.
Кейн схватил свой пиджак, носок и кроссовок Уиллоу и коробку и направился к дому.
Не так должен был проходить его день. Он сам выбрал тихую и спокойную жизнь. Он любит этот дом — он стоит в уединенном месте, и у него не бывает гостей. Уединение — его друг, и никто ему не нужен. Тогда откуда же это неприятное ощущение, что это вот-вот изменится?
Он вошел в дом и обнаружил, что Уиллоу разговаривает по телефону.
— Ну все, — сказала она. — Кейн вернулся с кошкой и котятами. Угу. Нет, отлично. Спасибо, Марина. Я очень тебе признательна.
— Вы кому-то звонили? — спросил он, поставив коробку возле камина.
— Вы же дали мне телефон. Разве мне нельзя было им воспользоваться?
— Я дал вам его на экстренный случай.
— Вы этого не сказали. В любом случае звонок был местный. Я звонила сестре. Она привезет кошачий корм и наполнитель. Да, и несколько мисок, потому что едва ли вы захотите использовать ваши для кошачьей еды. Могу поспорить, она позвонит маме и расскажет, что случилось, а это значит, что доктор Гринберг, скорее всего, захочет осмотреть меня.
— У вас есть домашний врач?
— Моя мама уже сто лет с ним работает. Он классный. — Она взглянула на часы. — Мы закруглимся совсем этим часам к двум или трем. Правда. Но если вам куда-нибудь нужно, не позволяйте мне вас задерживать.
Как будто он оставит ее одну в своем доме.
— Сегодня я могу поработать и дома.
— Ну, тогда хорошо.
И она улыбнулась ему так, словно все это было нормально. Словно она была нормальной.
— Вы не можете этого делать, — сказал он ей. — Не можете вторгаться в мой дом.
— Я не вторгалась в него. Вы сами меня сюда принесли.
И она снова улыбнулась ему этой улыбкой, которая превращала ее в красавицу и придавала глазам озорной блеск.
— Кто вы, черт возьми? — нахмурился он.
— Я же вам сказала: сестра Джулии.
— Почему вы не на работе?
— О, я тоже работаю дома. На самом деле я карикатурист. У меня есть собственный рассказ в Картинках. Я публикуюсь. У вас есть что-нибудь поесть? Умираю с голоду.
— Пойду посмотрю. — Он направился на кухню.
— Только ничего мясного. Я вегетарианка.
— Ну, разумеется, — буркнул он.
Кошка пришла за ним на кухню. Осмотрев пустые полки своей кладовой, он нашел банку тунца,
открыл ее, выложил содержимое на тарелку и поставил на пол. Кошка проглотила еду почти мгновенно.
— Должно быть, она ужасно голодная.
Он поднял глаза и увидел Уиллоу, стоящую в дверях. Она балансировала на одной ноге, держась за косяк, и смотрела на кошку.
— Бедняжка. Одна во всем мире и с котятами. Кто бы ни был этот кот, ее дружок, он не счел нужным быть рядом. Как типично. Истинное изложение сути современного общества.
Кейн потер виски, чувствуя, что начинает болеть голова.
— Вам следует сидеть, — сказал он. — Нужно держать лед на лодыжке.
— Я от него уже замерзла. У вас есть чай?
Он хотел резко ответить, что у него тут не ресторан и что нет у него никакого чая. И что она должна радоваться, что он не оставил ее и эту чертову кошку замерзать.
Вот только в Лос-Анджелесе трудно замерзнуть, ибо здесь никогда не бывает очень холодно, да и в голубых глазах Уиллоу было какое-то ожидание доброты и доверия, которое остановило его.
Она из тех женщин, которые ждут от людей только хорошего, и он готов был поспорить на большую часть своего изрядного банковского счета, что ей не раз приходилось разочаровываться.
— Чая нет. Она кивнула.
— Вы не любитель чая, да? Как и полагается настоящему мачо.
— Мачо?
— Ну да, мачо, настоящий мужчина. Впрочем, это всего лишь моя догадка. Тут я могу ошибаться. Похоже, в вашей жизни нет женщины.
' У него возникло почти непреодолимое желание зарычать.
— Ну, знаете! Вы портите мне день, угрожаете моему боссу, убегаете от меня, обвиняете меня в том, что упали, а теперь еще и подвергаете сомнению мое…
— Мужское достоинство? — любезно подсказала она. — Я довожу вас до белого каления. Такое случается. Я стараюсь этого не делать, но не всегда знаю, когда это происходит.
— Это происходит сейчас.
— Тогда больше не буду. Будет лучше, если я попрыгаю обратно к своему креслу?
— Более чем.
— Ладно.
Она повернулась, затем покачнулась и ухватилась за дверной косяк, чтобы удержать равновесие. Он чертыхнулся и перешагнул через кошку, чтобы взять ее на руки.
— Это просто из-за кровопотери, — сказала она, положив голову ему на плечо. — Скоро пройдет.
— Особенно если учесть, что вы не теряли крови.
— Но могла.
Он повернул голову, чтобы посмотреть на нее, и только тогда осознал, насколько близко их губы. Его взгляд остановился на изгибе губ девушки, и он ощутил непреодолимое желание прижаться к ним своим ртом. Всего лишь на секунду. Чтобы узнать, какая она на вкус.
Он не имеет права. Он только причинит ей боль — это неизбежно, как рассвет, но все же соблазн так велик.
— Я была бы не против, — прошептала она. — Я знаю, я не в твоем вкусе, но я никому не скажу.
Он не понимал, о чем она говорит, и ему было все равно. Потому что единственный раз в жизни он собирался сделать то, что делать не должен.
Он собирался поцеловать ее.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Кейн пленил губы Уиллоу в поцелуе, от которого у нее захватило дух. Властно, чувственно, эротично. Она не могла сказать, что было по-другому, чем его поцелуй отличался от других, но он отличался.
Губы его были твердыми и требовательными, но с нежностью, которая пробуждала в ней желание дать ему все, чего бы он ни захотел. Она знала, что он мог бы добиться от нее чего угодно, мог бы без усилий овладеть ею, но его сдержанность делала его еще более привлекательным.
Она прижималась к нему, обхватив руками за шею. Тело хотело быть как можно ближе. Он коснулся языком ее нижней губы, и она в тот же миг раскрылась для него.
Когда он ворвался к ней в рот, она почувствовала, как жар растекается по всему ее телу. Она затрепетала от желаниями если бы стояла, то непременно упала бы.
Его язык исследовал, дразнил, возбуждал. У него был вкус кофе и еще какой-то экзотический привкус, заставляющий жаждать большего. Она отвечала на поцелуй с восторгом, который, вероятно, должен был смутить ее, но поскольку это один-единственный раз, то почему бы не поддаться соблазну.
Поцелуй длился и длился до тех пор, пока другие части тела не начали жаловаться, что они тоже жаждут к себе внимания. Грудь заныла, в низу живота возникла тяжесть.
Наконец он поднял голову и посмотрел на нее. От страсти глаза его, сделались цвета грозовых туч, желание заострило черты и сделало его похожим на хищника.
— Ты хочешь заняться со мной сексом! — объявила она, такая довольная, что чуть снова не поцеловала его.
Он пробормотал что-то неразборчивое и отнес ее в кресло в гостиной.