- Наконец-то! - выдохнул майор, когда Илья и Алексей вернулись.
- Ну что, приступим? - нарочито бодрым голосом громко произнёс Репин. Он достал из кармана носовой платок, развязал узел и деловито натёр порошком руки, спрятав остаток снова в карман. Затем подошёл к сектору и остановился.
Друзья встали за его спиной, и Репин чувствовал, что они напряжены так же как и он. Илья на секунду прикрыл глаза, и память услужливо вызвала ему образ Мадалены. Она стояла на песке у моря и махала ему рукой. Яркое солнце слепило глаза, и он настойчиво пытался разглядеть её точеную фигурку в белом купальнике, но чем дольше он смотрел, тем больше темнело в глазах. Репин потряс головой, открыл глаза и почувствовал, что его всё также слепит свет, но не солнечный - это ярко осветился, раскрываясь, сектор перехода.
- И что теперь делать? - одними губами прошептал Илья, но его услышали.
"Надо позвать его к себе, и подумать, куда ты хочешь попасть, - отозвался в голове тихий голос. - Он реагирует на сильные чувства и умеет читать мысли тех, кто к нему прикоснулся"
- Натура у рамки творческая, вот и творит, что тебе в голову взбрендит, - в унисон произнёс Дворкин. - Покатай усиленно камешки в голове, и выход сам нарисуется.
- Ладно, твори, - разрешил майор. - Только, чего-нибудь поближе загадай, а то мало ли что, может, он только дасов на далекие расстояния переносит.
- Хорошо, - прошептал Илья. - Нам и вправду далеко не надо, только бы выбраться из этой проклятой горы на берег...
Он уже уверенно схватил в руки рамку перехода и представил себе, что нет вокруг тяжёлых каменных стен, а они находятся не внутри горы, а снаружи. Он и его друзья. Сектор перехода стал увеличиваться в размерах, в нём явственно заплескалась голубая синь воды и зашелестел мерный шум набегающих волн.
Всё явственнее в проёме проступал берег острова, на котором они сегодня высадились, иссиня-яркое море и белый пароход вдали.
- Ну, что я говорил, среди моих мозговых извилин крутится всего одна мысль: синее море - белый пароход! - закричал Дворкин и первым рванул в проход.
За ним, не теряя ни минуты, побежали Горшечкин и Симагин. Иванов замешкался, гладя на Илью, который крепко держал одной рукой рамку.
- Давай сразу за мной, - скомандовал майор и нырнул вперёд.
Илья попробовал шагнуть вслед за ним, но рука, словно приклеенная, держалась за рамку, и никакими силами невозможно было её оторвать. Репин дёрнул раз, другой, и с ужасом понял, что сектор держит его крепко-накрепко. Запаниковав, Илья шагнул назад, затем снова вперёд. Его ноги уже ощущали под собой песок прибрежной полосы, но сектор с настойчивой силой звал обратно и не давал разорвать связь.
- Прощайте, ребята! - сдавленно крикнул Репин в голубой простор, отчаявшись оторвать руку, и вдруг почувствовал чьё-то прикосновение.
Вокруг него разлилось знакомое синее сияние, обволакивая его с ног до головы. Через мгновение он уже задыхался в синем коконе.
"Мария!"- его ментальный крик поднялся к сводам пещеры, и замер где-то на границах сознания. Сильные руки перехватили у Ильи рамку перехода и вытолкнули наружу, к воздуху и свету. Он по инерции пролетел несколько метров и упал в объятия майора.
- Мария, это она меня спасла, - твердил Илья, уткнувшись в облепивших его товарищей. Он вырвался из их объятий, оглянулся на гору и ощутил такую тоску, что защипало в глазах и ударило болью в сердце. Гора была снова, как и утром темна, далека и неприступна. Только вместо снежной белой шапки её вершина была окутана чёрным дымом.
"Прощай Илья, и помни: дасы - тоже люди" - прошелестело у него в голове.
"Мария!" - закричал он в ответ, но всё в эфире было тихо.
- Тебе просто показалось, Илья, - приобняв его успокоил майор. - Идём, надо сигнал пароходу дать.
- Вон он, сигнал, - Илья оглянулся на грозно курившийся вулкан. - Издалека виден.
- Наверное, давно увидели, - вздохнул подошедший Симагин.
- Я ж говорил, что всё будет хорошо, - обрадованно засмеялся Дворкин. - И чтоб мы так дальше жили и ни в чём себе не отказывали!
- А душа не будет болеть и сердце кровью обливаться за наших друзей с Ориона? - шутя, осведомился Иванов. - Дворкин, ты там не спи по жизни, присматривай - вдруг опять кто из дасов решит на землю вернуться?
- Я готов послушать за вашу просьбу, - жизнерадостно отозвался Изя. - А до тех пор не делайте мне нервы, их есть ещё, где испортить. И вообще, Андрей Николаич, вы говорите как-то обидно...
- Интересно, а генератор в горе остался? - перебил Симагин.
- А Канин его знает, - ругнулся майор. - Я больше в эти игры не играю! АД расформирован навсегда. Дембель нам сегодня выпал, братишки!
15.
Рош Лочан, подлетая к монастырю Монсеррат в невидимом энергетическом коконе, по привычке остановился неподалеку, на самой высокой точке горы. И как всегда залюбовался открывшимся видом. Монастырь белел на фоне серых обветренных колонн - скал, окружающих его, словно застывшие навеки каменные стражи. А в вечернем небе догорал закат - красно-оранжевый шар солнца уже исчез за горизонтом, оставив на небе радужные полосы своего недавнего присутствия. Где-то внизу, под ногами, терялись в лёгкой дымке квадраты полей, змейки дорог и кубики построек. А прямо перед ним плыли облака, всё ещё освещённые последними солнечными лучами, переливаясь немыслимо жёлтыми, алыми и розовыми цветами.
Сегодня он не торопился. Сегодня его день - день триумфа - и он желал не спеша испить его до самого дна, до последней капли.
Он привычно просканировал окружающее пространство - вокруг всё чисто. Затем послал призывный импульс тем, кого ждал сегодня к себе в гости. Почти сразу получил несколько ментальных ответов - всё шло как было запланировано. И снова оглянулся вокруг, впитывая в себя окружающую красоту. Он был дома. Почти дома. Не хватало последнего усилия, чтобы вся эта красота стала служить только ему. Ему и его соплеменникам. Ради этого дня стоило жить. Стоило умереть и возродиться заново.
Сидя на скале, он неосознанно принял позу демона на картине Врубеля "Демон сидящий" - это был его любимый персонаж, с которым он зачастую себя ассоциировал. Одна из картин Врубеля "Демон в раю", с которой вообще не был знаком мир, висела в скромной келье рош Лочана на самом почётном месте - напротив кровати. Просыпаясь, он подолгу размышлял о гении, создавшем этот шедевр уже будучи в психиатрической лечебнице. Демон, по замыслу художника и по пояснениям музейных знатоков, представлял собой образ силы духа человека, его внутреннюю борьбу и сомнения, свободу без нравственных ограничений. Однако Рош Лочан всегда считал, что Демон на полотнах Врубеля никак не человек, а дас, причём дас, который возвратился на Землю и не может найти себе место среди людей. Сегодня эта связь между ним и любимым персонажем стала почти ощутимой. Он, как и Демон, чувствовал себя всемогущим; он вознесся над всеми и парил над миром, обозревая его и решая судьбу тех, кто находился внизу...
Один мысленный приказ - и рамка сектора перехода оказалась в его руках. Он поиграл ею, меняя размеры и пропорции. Сектор слушался идеально. Рош Лочан приоткрыл сектор, увеличивая его размеры и попытался представить себе свою возлюбленную. Поверхность сектора мягко засветилась, и поначалу мутное изображение скоро вошло в фокус. Мара стояла к нему спиной за мольбертом и увлеченно наносила мазки на новой картине. Девушка посылала мысленные импульсы на полотно, которые тут же превращались в нечто красочно-объёмное, взбалмошное и нелогичное, но, тем не менее, неотразимо притягательное, как и она сама. Не подозревая, что за ней наблюдают, Мара мурлыкала себе под нос какую-то мелодию.
Лочан вздохнул, вспомнив их вчерашний разговор, и велел сфере поскорее закрыться. Мара, несмотря на все его уговоры, отказалась пройти сквозь пространство, чтобы жить с ним на Земле. А он теперь не мог вернуться. Наверное, она любила Ориану больше, чем его. Но рош Лочан не хотел ощущать себя проигравшим. Теперь, по крайней мере, у него есть возможность видеть Мару в любой момент и говорить с ней, когда захочется. Он согласился подождать - дасы живут долго. А потом, когда на Землю хлынут многие, Мара, конечно же, пересмотрит своё решение.