— Кто там? — испуганно проблеял капрал. Этот вопрос имел одинаковую фонетическую форму как на русском, так и на польском языках и перевода не требовал.
Из темноты отчетливо клацнул винтовочный затвор. Догоревшая спичка обожгла Коварского, он выпустил ее, и она погасла. Капрал безотчетно развернулся и в два прыжка достиг спасительного отверстия, через которое проворным ужом выбрался наружу.
— Ну как? — спросил Дитмар. — Что-то вы быстро вернулись. Неужели проход дальше завален?
Солнечный свет и присутствие знакомых людей немного успокоили Коварского, но бледность с его лица сошла не сразу, и подполковник, заметив это, сменил тон:
— Что с вами? Вы как будто привидение увидели…
— Так и есть, — выдохнул капрал, сжав трясущиеся пальцы в кулаки, чтобы не позориться перед подчиненными. — Там… под зьемля… ктось до мене молвил!
Подполковник насупился, он не любил дурацких розыгрышей.
— Что вы говорите, капрал? Этот склад восемь лет отрезан от мира. В нем не может быть живых людей!
— А неживые? — Капрал суеверно перекрестился. — Он там есть, честне слово!
— Дозвольте мне, — выдвинулся из оробевшей группы Велетень, всем своим видом показывая, что не боится привидений.
— Не надо! — упредил его Дитмар. — Я сам посмотрю.
Он подозревал, что поляки издеваются над ним — жалким ободранным представителем распавшегося царства. Дитмар отдавал себе отчет в том, что он и в самом деле жалок, нищ, убог, но насмехаться над собой не позволил бы никому.
Он вооружился киркой, брошенной кем-то из солдат, и влез в дыру. Дневной свет, сочившийся сквозь узкую прореху, не давал разглядеть почти ничего. Дитмар остановился, чтобы глаза привыкли к тьме.
— Стой! Кто идет? — донеслось из коридора.
Подполковник похолодел. Вне всякого сомнения, это был не розыгрыш. Перед ним кто-то стоял, преграждая путь в недра склада. Дитмар собрал всю свою волю и проговорил:
— Я — бывший офицер Осовецкого гарнизона подполковник Дитмар. Кто со мной разговаривает?
Ответ ошеломил:
— Р-рядовой строевого отделения Арсеньев. Я имею р-распоряжение не допускать в склад посторонних. Если вы — бывший, то на каком основании находитесь в крепости?
Подполковник приходил во все большее замешательство. Говоривший с ним мысли излагал ясно, голос звучал чуть с хрипотцой, как бывает при простуде или после долгого молчания. Дитмар отметил про себя абсолютную правильность речи, разве что начальные «р» были чуть раскатистее — так их произносят уроженцы южноевропейских стран, к примеру итальянцы или испанцы.
Подполковник сдвинулся назад, к отверстию, стараясь подманить собеседника поближе к источнику света. Общаться с расплывчатым пятном было не очень комфортно.
— Я именую себя бывшим по той причине, что гарнизона крепости Осовец давным-давно не существует, — пояснил он как можно мягче. — Или вы не осведомлены об этом?
— Не осведомлен. — Пятно качнулось. — А как же война… закончилась?
— Какой, по-вашему, сейчас год?
— Тысяча девятьсот двадцать третий, — без запинки ответил тот, кто назвался рядовым Арсеньевым.
— А когда, позвольте спросить, вы заступили на пост?
— Восемнадцатого августа тысяча девятьсот пятнадцатого.
— Вы хотите сказать, что пробыли в подземелье восемь лет?! Как в такое поверить, милейший?..
И все-таки приходилось верить. После подрыва складов подполковник лично проверил качество работы минеров и убедился, что входы замурованы наглухо. Не осталось ни единой лазейки, за исключением вентиляционных трубок, столь миниатюрных, что в них застряла бы и мышь. У часового, если его и впрямь забыли на складе, не имелось никаких возможностей покинуть свое узилище. Но как он сумел прожить здесь эти восемь лет?
— Вот что, — решил подполковник после непродолжительного молчания, — выйдемте-ка наружу. Вам нет смысла стоять здесь, война закончилась.
Пятно в конце коридора вновь зашевелилось, приблизилось. Дитмар смог различить очертания высокого, под два метра, человека в пехотной шинели, с винтовкой наперевес. И еще подполковнику почудилось, что на голову этого человека накинут черный балахон. По телу поползли мурашки, рассказы о призраках уже не казались такими нелепыми.
— Я не могу покинуть пост, — промолвила химера. — Меня может снять с него только мой непосредственный командир.
— А кто ваш командир?
— Капитан Свечников.
— Я имею сведения, что Михаил Степанович ныне проживает в Москве, служит при штабе РККА. Трудновато вам будет получить от него разрешение.