Впрочем, Аманду в этот момент более занимал блеск в конце зала. Девушка взяла у Саида фонарь и двинулась навстречу загадке.
— Будь осторожней и смотри под ноги, — только и успел сказать отец. — Здесь все так шатко и ненадежно, как-никак этот храм был пять тысяч лет погребен под песком.
Но Аманда не нуждалась в подобных напоминаниях. Осторожно ступая, она медленно шла вперед. Свет лампы старательно рассеивал тьму, открывая блеск, исходящий от противоположной стены и начертанному на ней. Неожиданно девушка увидела двух высеченных львов, стоящих на задних лапах, а передними поднимающих сверкающий диск, от которого и исходил блеск.
«Наверняка это символизирует восход солнца», — предположила Аманда.
Она подошла вплотную к высеченным львам и, протянув руку, смахнула с диска вековую пыль. Символическое солнце оказалось сделано из чистого золота. Мисс Фокс захотелось очистить этот сияющий диск до конца, и она принялась тереть еще тщательней. Она надавила ладонью, и вдруг диск вжался в стену. Неожиданно что-то загудело, стены здания задрожали, пыль, маленькие осколки камней и глины посыпались с потолка, и девушка отпрянула назад.
— Что происходит? — вскричал отец.
Арабы тоже беспокойно загудели.
— Я не знаю! — постаралась оправдаться Аманда, пятясь назад и со страхом взирая на потревоженное солнце.
Профессор Фокс и арабы кинулись к девушке. И вдруг львы разошлись в стороны, а стена, на который они были высечены, раздвинулась, открывая потайной ход. После чего содрогание храма прекратилось.
Все так и обмерли. Арабы поразевали рты, Аманда от удивления присвистнула, и лишь профессор Фокс с азартным блеском в глазах, произнес:
— Как интересно!
Фонарем он осветил открывшийся потайной ход, и все увидели лестницу, ведущую куда-то вниз.
— Как интересно! — повторил профессор Фокс. — Думаю, не стоит терять времени, а стоит, как можно скорее, выяснить, куда ведет эта лестница.
И Генри Рой уже было двинулся в открывшийся проем, когда Аманда схватила его за руку.
— Отец, а что если это какая-то древняя ловушка для расхитителей?!
— Не волнуйся, лисенок, шумеры никогда не увлекались подобными шутками. Ловушки больше свойственны древним египтянам или китайцам, и то там и там их устанавливали в гробницы, дабы расхитители не беспокоили покой почивших правителей. А это храм, и думаю, нам ничто здесь не угрожает.
— Ну, все же будь осторожен, отец… — только и успела сказать Аманда, а профессор Фокс уже бодро шагал по ступеням вниз, освещая путь масляным фонарем. Покачав головой, девушка двинулась следом.
Спустившись вниз, группа оказалась в большом зале. Лестница вывела их в центр комнаты, и свет фонарей не смог охватить всего пространства.
— Интересно, почему этот зал захотели скрыть от посторонних? — спросила Аманда.
— Наверное, строители храма хранили здесь что-то ценное или же что-то непредназначенное для чужих глаз, — произнес Генри Рой, подняв лампу кверху и шаря по сторонам.
— Но, видимо, что это «что-то ценное» они все же успели вывезти, — предположила Аманда, поняв, что зал, как и предыдущий, полностью пуст.
— Ну не скажи! — неожиданно воскликнул профессор Фокс. — Стены! Стены-то остались!
— Что? — удивилась Аманда и перевела взгляд на отца.
— Светите все сюда! — вместо ответа приказал Генри Рой, указывая вперед.
Арабы подошли ближе и подняли фонари. Лучи трех масляных ламп осветили стену и то, что на ней находилось. Но это оказался не барельеф, как раньше. Стена была вымощена маленькими кусочками цветной керамики разных размеров и форм. Но из-за тысячелетнего слоя пыли определить так сразу, что же изображено на мозаике, не представлялось возможным. Тогда, опустив фонарь на пол, профессор Фокс принялся быстро смахивать пыль со стены. Не тратя времени, к нему присоединились Аманда и арабы.
Когда работа оказалась окончена, все отошли назад и вновь осветили мозаику. Увидев, что же собой представляет рисунок, Аманда ахнула, а Генри Рой, как-то странно улыбнувшись, произнес:
— Не может быть!
— Отец, это что… карта?!
— Как видишь, дорогая.
Мозаика и в самом деле оказалась изображением карты, где синие камушки превращались в реки и моря, зеленые — в леса и равнины, желтые — в пустыни, и так далее, и тому подобное. Но назвать эту карту древней или примитивной язык не поворачивался, поскольку она охватывала всю Африку и половину Евроазиатского материка, тянущегося далеко за Уральские горы, а кусочки керамики были так идеально подобранны друг к другу, что прорисовывали почти правильные линии берегов.