— Не понял…
— Беги, говорю. А мы пока поговорим… — в голосе сталкера проскользнули зловещие нотки.
— Фёдор, я тебя не оставлю!
— Сматывайся, пока возможность есть! Это крайне сильная тварь! Вдвоём мы её не одолеем в любом случае! Оно четверых положит, если надо. Беги, я её задержу!
— Фёдор…
— Делай, что говорят!!! Либо ты выберешься, либо оба здесь откопытимся!!!
Да. Здесь, как нигде, хочется жить. Именно здесь понимаешь, осознаёшь всей душой, полный смысл жизни. Не важно, кто ты есть, чем занимаешься. Кем бы ты ни был, бизнесменом, банковским служащим, продавцом, учителем, бездельником по жизни, или простым журналюгой, как я — здесь ты осознаёшь, что на самом деле значит та жизнь, которую ты так не любишь. Вся та скука, всё то однообразие, с которым ты так привык сталкиваться ежедневно — всё это кажется таким спокойным и сладостным! Ты понимаешь — это и есть жизнь! Пусть, ты бежал от неё, сломя голову. Всё познаётся в сравнении. Несколько часов пребывания здесь дали мне больше сотни причин оставаться в том мире, откуда я пришёл. Жить там, не знать всего этого сумрака, жить, не зная всего этого ужаса, жить, любить в полной мере, отдавать окружающим всё то хорошее, что во мне ещё осталось. Встречать новый день, каждое утро открывать глаза, и окунаться, всем своим существом с головой погружаться, кидаться в новую жизнь! Жить, как никто другой, дышать всей этой рутиной! Моя прежняя будничная, счастливая — как я понял только теперь — жизнь, как я хочу снова ощутить тебя! Как я хочу вновь почувствовать дыхание свежего, пусть и изрядно разбавленного запахами промзоны, ветерка на своём лице ранним весенним утром! Как я хочу, выйдя из переполненного суетливыми людьми автобуса, пройдя эти пять свежих минут до редакции, вновь окунуться в душное пекло критических статей и замечаний, банальных обзоров светской жизни, криминальных новостей, россказней о личной жизни эстрадных кумиров, последних сводок о погоде, гороскопов, и подборки анекдотов на последней странице! Как я хочу сейчас не знать всего того, что творилось со мной последние несколько часов! Будь проклята эта сенсационная статья! Я хочу жить! Жить полноценно, не зная всего этого ужаса…
— Хорошо, Федь, я пошёл.
— Отползай медленно, но проворно. Эта тварь ориентируется на движение. Точней, она видит твою кровь. Ползи до границы леса и беги, насколько сил хватит. Помни, что я тебе рассказывал о местности. Прощай, сталкер. Чтоб ты знал, ты, парень, самый стойкий из всех в Зоне, с кем мне приходилось иметь дело. Беги, брат, и помни — твой потенциал есть твоя сила. Ты отличный сталкер, но твоё место не здесь. Стой! Держи эстафету. Так, на всякий, — Фёдор сунул мне два жетона. Чумазого и свой…
И я пополз. Сначала медленно, неуверенно. Потом, всё набирая темп, как заправский ползун. Тварь, кажется, не торопилась, обследуя местность. До восточного края поляны оставались считанные метры, когда раздался выстрел. Этот звук двустволки Фёдора врезался мне в память на всю жизнь. У человека были свои счёты с этим порождением чернобыльского проклятья, и не мне судить, насколько он был прав. Под выстрелы и мат сталкера, потерявшего друзей, под визг и рёв дикого зверя, я покинул злосчастную поляну навсегда. Не оглядываясь. Передо мной расстилался всё тот же мрачный лес. Разве что с тем отличием, что теперь было не так темно. То ли мои глаза привыкли к сумраку, то ли утро действительно вступало в свои права.
И вот я остался один. Несколько часов назад я бы ужаснулся при одной мысли о том, что мне предстоит проделывать весь этот путь в компании себя любимого. Но теперь… Поначалу было страшно. Хотя нет, нагло вру, страшно было всё время с тех пор, как я лишился опёки на этой проклятой земле.
Я видел, как входили в Зону новички. Я видел, сколько было навешано на них оборудования. Кто был я по сравнению со всеми этими ребятами? Кто был я, без бронекостюма, без детектора аномалий, без карманного компьютера с установленным GPS-навигатором? Я — обыкновенный индивидуум, запутавшийся в своих мечах и грёзах. Беззащитный, в обычной рубашке и простых джинсах. Пистолет Макарова за поясом и дешёвый компас в кармане — вот всё моё обмундирование в этой смертельной схватке, приз в которой — моя жизнь. Пусть, скучная, беспросветная, однообразная, но всё же жизнь — такая, какой я страстно жаждал увидеть её снова.
За спиной постепенно стихали отзвуки выстрелов и рёва жуткого монстра из моих кошмарных снов. Сегодня Фёдор взял на себя ответственность встретиться лицом к лицу с мои кошмаром. А завтра? И вот, я оказался в своём самом мрачном сне. Только наяву. И я бежал. Со всех ног бежал от своего кошмара. Бежал навстречу рассвету, который, казалось, избавит меня от всего этого. Бежал, пока, споткнувшись, не рухнул, пропахав носом слой полусгнивших листьев, не так давно покрывших мрачный полог леса этой гиблой, холодной осенью.
Во все стороны поднимались стволы вековых деревьев. А лесу не было конца и края. Место недавних боевых событий осталось далеко позади. Внутренне оставалось ощущение, что кто-то страшный крадётся по пятам, вынюхивая каждый мой след на промокшей земле. Вот оно наклонилось и стало лакать мутную воду из самого глубокого следа. Не пей, Страшилище, человеком станешь… Тьфу ты! Воображение разыгралось. Я остался совсем один. Один-одинёшенек в этом мрачном лесу, посреди кишащего чертями ада. Как мог, пытался отбросить эту мысль, но та с неутомимым проворством вгрызалась в моё истерзанное сознание. Я совсем один. Надеяться остаётся только на себя. Никто не подскажет, никто не спасёт — громогласно раздавалось в одеревеневших стенах моего мозга. Маниакальное желание бежать, когда бежать некуда — первый синдром безысходности. Вот он, тот самый момент, когда начинают рушиться, в прах осыпаться наивные стереотипы общемира. Мира, в котором я жил до сих пор. Мира, законы которого ни хрена, ни чёрта ломаного не стоят на этой помирающей земле…
Где-то впереди между деревьев я увидел нечто. Когда подошёл поближе, сумел разглядеть странные преломления воздуха. С десяток мощных хвойных дерев, расположившись кругом, были закручены в некое подобие одной огромной спирали. Земля между ними была обуглена. Пространство между стволов окутывали фиолетовые электроразряды, возникавшие, казалось, из ниоткуда. Аномалия. Обыкновенная зоновская аномалия, я определил её сразу, и у меня хватило ума не соваться между деревьями во власть не поддающегося обыкновенной научной логике поля. Иллюминация цветов завораживала, заставляла подойти поближе, но из разных источников я знал — это смертельно опасно. На границе переливающегося всеми цветами радуги поля подпрыгивал, извергая во все стороны красные молнии странный предмет, отдалённо напоминавший шар. Описать его быстро не представляется возможным, настолько разным был этот предмет. Сначала я подумал, что передо мной по лесу скачет окровавленное сердце. Буквально через секунду он стал прозрачным и плавно почернел. Ни дать, ни взять, живая тень! Так на протяжении нескольких минут этот самородок играл у меня на глазах, перемещаясь между двумя сущностями, а иногда и объединяя их. Так я впервые в жизни познакомился с артефактом — аномальным образованием зоны, за который местные торговцы были готовы отвалить неплохую сумму. Его сияние было нестерпимо, но я протянул руку. И здесь я впервые, полноценно, почувствовал себя сталкером — «контактирующим с неизведанным», зоновским искателем приключений, бродягой без легенды и имени, отдавшим часть себя этой истории без конца и начала. Кончики пальцев слегка покалывало электричество, и когда моя рука обхватила странный предмет, сияние изрядно поутухло, как бы почуяв хозяина. Субстанция стала гораздо более стабильной, предмет перестал подпрыгивать и вообще прекратил любые физические действия. Недолго думая, я сунул непонятное образование в карман джинсов, где предмет совсем успокоился и, казалось, нашёл своё место.
На какие-то мгновения во мне опять проснулся азарт. Я представил, как несу это нечто в редакцию, и какой переполох оно производит в печатной (и не только) индустрии! Фотографии артефакта в журналах и газетах, видеосъемки, и везде он — на фоне своего хозяина, то есть меня. Эх!