Человек проследил за ее полетом. Он уже пожалел, что смахнул вот так — не глядя, такую красоту. У него появилось ощущение, словно последняя живая частичка его души, в виде бабочки полетела навстречу с солнцем…
…Он шел по цветущей поляне, всматриваясь в стену леса, что приближалась с каждым шагом. Запах луговых цветов был таким сладким, что ему хотелось вдохнуть этот вкус настолько глубоко, насколько это возможно. К запаху цветов примешивался терпкий аромат хвои. Сорванец-ветер принес его с собой, улепетывая от могучих елей, что охраняли луг от бестолковых, а порой и опасных, игр воздушного бродяги.
Ноздри странника с благоговейным трепетом ловили вкус дыхания живого мира, чтобы пролить его живительным бальзамом на монолит огрубевшей души…
Каждый его шаг был шагом наслаждения. Наслаждения жизнью. Рой мошкары вьюном вился вокруг путника, но его это ни капли не беспокоило. Человек с удовольствием следил за перепахиванием бабочек, перелетом стрекоз, прислушивался к стрекоту кузнечиков. Перед ним раскрылось целое царство жизни, со своей суетой, проблемами и взаимоотношениями. Может быть, почти как у людей. Кто знает…
Короткое басовитое жужжание и ощутимый толчок в шею. В воротник рубашки вцепился жук-носорог. Мужчина аккуратно отцепил залетного гостя и, устроив летуна на ладони, принялся поглаживать пальцем твердый панцирь насекомого. Почему-то вдруг его поразила фантазия Всевышнего, что сотворила столь уникальное создание. Раньше он тоже задумывался над этим… но как-то иначе… и это было давно… в другой жизни…
Жук, не обращая внимания на помеху в виде громадного предмета, что раз за разом касался его панциря, принялся исследовать новое место дислокации. Деловито перебирая лапками, добрался до пропасти. Дальше ползти было некуда. Это нисколько не удручило его. Расправив спрятанные под панцирем крылья, он тяжело поднялся и пробарражировал к новой цели.
Не отрывая глаз от жужжащей точки, странник со вздохом осознал, как сильно он соскучился по таким мелочам жизни. Он улыбнулся. Но лишь на секунду, пока его воображение не почерпнуло со дна колодца, называющегося памятью, схожий образ: жужжащая точка, только не уменьшающаяся, а растущая. Превращающаяся в тучу. В тучу мелкого мерзкого гнуса, проникающего в любую щель, лишь бы добраться до кожи и впиться в нее. Темный копошащийся слой. И кровь. Теплая, вкусная и питательная. Только она интересовала неисчислимые мириады тварей. От их укусов кожа жертвы покроется безобразными волдырями, затем — заражение крови и мучительная смерть…
Было ли это на самом деле? Или это эхо ночных кошмаров? Сон, что приснился на сеновале, в духоте прошлогоднего сена, под беспрестанное гудение комаров?
Человек не знал, откуда в голове родились столь жуткие воспоминания о насекомых. И воспоминания ли? Ведь сейчас, шагая по цветочной поляне, в чудесном лесу, он не помнил ни своего имени, ни жизни, что прожил, прежде чем очутился здесь!
Но пока это не важно. Пока он просто идет, и наслаждается жизнью.
Шаг за шагом, странник пересек поляну. Толстые, пышущие силой, деревья окружили его. Странно… под ногами ни единой колючки или сухой ветки… Ковер из мягкой травы ласкал босые ноги. Каждая пора огрубевшей кожи вдруг раскрылась, чтобы впитать свежесть и энергию зелени. Тело наливалось мощью, словно он, человек без имени, стал мифическим Атлантом, и мать-Земля делилась с ним своей силой. Удивительная легкость… и никакой тяжести бронекостюма…
Чего?
Воспоминание ушло. Исчезло. Как камешек, брошенный в глубокий колодец.
Тишина.
Ветер, растеряв силы в игре с верхушками деревьев, ласковым котенком проник под просторную рубаху. В простой домотканой одежде, странник мог вполне сойти за «своего», в этой тайном для чужаков — сталкеров, мире.
От пьянящего лесного аромата закружилась голова. Он уже и забыл что это такое, — чистый воздух. Он подумал, как же это здорово, просто дышать и не думать ни о чем. Однако глубокий вдох всколыхнул черный осадок памяти, лежащий на самом дне души. Поднявшаяся взвесь создала грязную кляксу на кристально чистой глади воспоминаний…
…Больше года он не вдыхал по-настоящему чистый воздух. Временами невозможно было вздохнуть из-за трупного запаха. Запаха, что чувствовался кожей. Что въедался в нее и одежду. Очень часто, вместо чистого воздуха в легкие проникала пыль и гарь. Иногда пыль несла на себе радиоактивные частицы… Тогда воздух светился в темноте… Поэтому львиную долю прожитого года пришлось дышать через вставки с активированным углем…
С новым вздохом он забыл об этом…
Путник не спешил. Он брел, иногда останавливаясь, чтобы попробовать на ощупь шероховатую поверхность лесных великанов. Каждое прикосновение служило доказательством, что на свете нет места прекраснее. Лишь с каждым приливом воспоминаний, в его сознании пробуждалось чувство утраты. Чувство сродни мухе, которая кружится в комнате и время от времени дает о себе знать, жужжа под ухом.
Он чего-то не сделал. Или не завершил.
«В конце концов, могу я просто отдохнуть?»
«Конечно. Я имею право. Я заслужил».
Вновь нахлынули воспоминания, мутной волной заливая прибрежный песок сознания. Мгновение, и волна вновь уходит в море памяти, оставляя на песке высыхающую под лучами рассудка пену давних событий…
…Более года он находился в напряжении, не позволяя себе расслабиться. Лишь на четыре-пять часов в сутки, во время дежурства напарника, он мог позволить себе провалиться в рваный, неглубокий сон без сновидений. Если сновидения и были, то только кошмары.
За последнее время он очень устал. Не столько физически, сколько морально. А напарника больше нет. Нет совсем. Ни здесь, на прекрасной поляне, ни где-либо еще…
… Он увидел их на ветке. Продолговатые красные плоды. Сорвав один, странник попробовал его на вкус. Сочная сладкая мякоть, как у спелой груши. Вкус фрукта напомнил ему о детстве. О тех временах, когда главная забота заключалась в поиске приключений. Никаких мыслей о заработке, долгах, риске… серости жизни. Свежие фрукты, это не сухой паёк. А в последнее время он питался лишь консервами. В крайнем случае — жаркое из кабана… из мяса мутанта.
И снова им овладело странное ощущение. Безмятежность, навеянная прогулкой, рассеивалась под гнетом предчувствия. Отмахнувшись неприятных мыслей, человек сорвал несколько плодов. Он не знал, куда и зачем идет, но почему-то был уверен, что идти нужно. Иначе все теряет смысл. Где-то там, дальше, его ждет мечта.
Многообразие птичьих голосов звучало на удивление слаженно и красиво, превращая глас природы в произведение искусства. Высматривая в кронах деревьев птах, человек старался уловить каждый писк, каждый перелив, каждую трель. Пение успокаивало океан противоречивых чувств, бурлящих в оттаивающей душе. Ведь там, где он провел последние полтора года, у птиц не было шанса… кроме ворон. Любимым лакомством которых была падаль.
Гнездо… Еще одно… Он наблюдал за жизнью пернатых и радовался. Раньше птахи никогда его не интересовали. Вороны, воробьи, голуби — вот все его познания. Крыши домов, парки, сады… Эта мелочь водилась в городе с избытком. В детстве он терпеть не мог ни тех, ни других. Но сейчас все по-другому.
Вновь появилось ощущение потери. Зародившееся величиной с пылинку чувство, начало разрастаться как несущийся с вершины горы снежный ком. Что-то ускользнуло от его внимания. Какой-то очень важный в его жизни момент. Но это «что-то» скрывалось в центре того самого кома, и не было никакой возможности вытащить это на свет.