Подобно тому как сейсмологи ждут «большого землетрясения», которое сотрет с лица земли Калифорнию, а вирусологи – мутантного вируса «птичьего гриппа», который устроит пандемию, токсикологи уже давно опасались появления наркотика, вызывающего крайне сильное привыкание и при этом разрушающего личность. Как раз таким наркотиком и стали МСВ. Наркопандемия вполне существовала и в геометрической прогрессии распространялась не только среди наркозависимых, но и среди любителей ночных развлечений: случайных клиентов и даже подростков, жаждущих новых ощущений либо ушедших в загул из-за социального давления.
– Будем работать с Ивом и парнями из бригады по борьбе с наркотиками, – вздохнул Сеньон. – Если это и правда наркотики, пусть разбираются.
– Естественно. Мы займемся убитым и его убийцей – или убийцами. Если обнаружим сеть наркодельцов, полковник решит, кто будет дальше вести расследование, но я думаю, в таком случае мы передадим это дельце бригаде по борьбе с наркотиками. Каждый сделает свою часть работы. Наша работа – убийство.
– С чего начнем?
– Пока неясно. Пришлось действовать быстро, чтобы к утру открыть движение поездов, так что криминалисты работали в спешке, хотя местность там сложная, а площадь большая. Собрали по меньшей мере девятьсот образцов: окурки, жвачку, разный мусор. Большую часть, если не все, наверняка выбрасывали в окно поезда пассажиры. Но это надо было сделать. Правда, у нас вряд ли найдутся деньги на то, чтобы их все исследовать.
С тех пор как Людивина начала работать в жандармерии, тот факт, что правосудие имеет цену, стал для нее главным разочарованием. Правду надо покупать. Каждый анализ ДНК стоит несколько сот евро, а на месте преступления обычно находят порядка тысячи образцов или больше. Если к стандартным расходам на работу всех служб прибавить командировочные и сверхурочные часы следователей и экспертов, самое ерундовое дело выливается в пятизначную, а то и шестизначную цифру, иногда в миллион евро и больше. Судья всякий раз рассматривает стопки запросов, а бюджет, выделенный на правосудие, с каждой неделей тает, так что следователям порой отказывают в самых простых проверках: их признают «необязательными» в силу стоимости.
– Деньги на наркомана, который, возможно, покончил с собой? – расхохотался Сеньон. – Забудь о своих анализах ДНК за двести штук! Что там еще есть?
– Обстоятельства и место.
– То есть?
– Я говорила с судмедэкспертами, они решили, что дело не срочное. Вскрытие проведут не раньше чем утром в понедельник. Но я уверена, что парень был мертв задолго до того, как его переехал поезд.
– Что сказал врач на месте?
– То же самое. Явное окоченение, слишком явное, даже если было столкновение с поездом. Эксперты подтвердят.
– Трупные пятна соответствовали положению тела?
– Ты теперь что, интересуешься трупными пятнами?
– Моя коллега использует термины из криминалистики, я пытаюсь соответствовать.
Людивина усмехнулась:
– Об этом ничего не известно. Его разрезало на части, фрагменты тела утащило под поезд, труп сместился, кровь оказалась повсюду. Тут никаких выводов не сделать. Зато машинист поезда, который проехал за десять минут перед нашим, ничего не видел.
– Значит, когда они выбросили труп?
– С 22:50 до 23:00. Убийцы хотели, чтобы его нашли, иначе не стали бы возиться и тащить его туда.
– Предупреждение для других дилеров? Разборки банд?
– Поймем, когда узнаем имя убитого. Место довольно глухое, попасть туда непросто. Есть только одна дорога, по которой мы все и приехали. Не знаю, было ли так задумано, но в любом случае это сыграло убийцам на руку. Искать что-либо на дороге не имеет смысла. Я уверена, что место выбрали заранее. Там неподалеку есть пара спальных районов, посмотрим, есть ли связь с личностью убитого.
– Но почему они бросили товар? Это глупо… Что-то тут не сходится.
– Есть несколько деталей, которые не вяжутся между собой. В этом деле что-то явно не так, вот почему оно меня зацепило.
Сеньон указал на просторную кухню:
– Сделаешь мне кофе?
Только Людивина шагнула к плите, как у нее зазвонил мобильный телефон. Увидев на экране имя Гильема, она включила громкую связь.
– Халк у тебя? – сразу же спросил Гильем.
– Я тебя слышу, желтолицый!
– И тебе тоже привет, Сеньон.
– Мы уже едем, – вставила Людивина.