Он трижды постучал в дверь, прежде чем войти, и отмахнулся от извинений коллег за то, что оторвали его от семьи в разгар выходных.
Гильем изложил все, что они знали, и внезапно Ив оказался в кольце пристальных взглядов троих жандармов, которые словно бы ожидали, что ключ к загадке у него. Гильем пожал плечами:
– Сразу скажу, покойник – не наш клиент. Имя и лицо мне ни о чем не говорят. Я проверю, но не ждите ничего интересного. Район, где он жил, я знаю, в нем торгует несколько банд, мы там вели дела, но надо еще обсудить с коллегами из полиции. Я могу заняться этим в выходные, если дело срочное, мы друг друга хорошо знаем, у меня есть номера их мобильных.
– А почерк никого тебе не напоминает? – спросила Людивина.
– Нет. К тому же дилеры не бросают товар, уж точно не в ситуации, когда хотят передать сообщение.
– Может, они его забыли? – предположил Сеньон. – Было темно, они запаниковали, бросили труп и сбежали без товара.
– Думаешь, они идиоты? И потом, партия крупная, такую не забудешь. Поставь себя на их место, это ведь самое дорогое, что у них есть. Они всегда знают, где их товар, у кого на руках, и уж точно не прогуливаются с ним вдоль железной дороги, когда нужно избавиться от трупа. Нет, это не вариант.
– Тогда предложи свой, – не отступала Людивина, собирая непокорные светлые локоны в хвост.
– Есть только одна причина, по которой наркоторговцы могут бросить полную сумку товара, – когда нет выхода. По какой-то причине им пришлось бежать, и они знали, что, если их поймают, товара лучше при себе не иметь.
Людивина повернулась к Гильему:
– Мы даже не подумали поговорить с местным отделом по борьбе с преступностью. Может, они спугнули наших убийц и погнались за ними, не зная, что те бросили труп.
– Мигалки освещали весь район, по рациям без конца говорили про убийство, – парировал Гильем. – Они уже давно связались бы с нами. Но я позвоню им на всякий случай.
Ив пригладил усы и вновь вступил в разговор:
– Если товар бросили, когда бежали, они явно отправят кого-то в этот район, хотя бы убедиться, что там уже ничего нет. Наверняка уже поздно, но правильно было бы устроить там засаду.
Людивина разозлилась на себя за то, что не подумала об этом раньше, и схватилась за рабочий телефон. Она позвонила в жандармерию, откуда бригада выезжала ночью на место преступления, и потребовала, чтобы трубку дали лейтенанту Пикару, который знал, где это. Она попросила его срочно выслать туда двух человек.
– Вряд ли что-то получится, – сказала она, повесив трубку, – но мы хотя бы попытались.
– Может, пакетики с МСВ выведут нас на след конкретной банды? – продолжил расспрашивать Ива Сеньон.
– С этого лета бесполезно. МСВ везут отовсюду, в основном из Голландии и Германии. Наркотик недорогой и крайне эффективный, спрос огромный, так что его стали продавать все дилеры. Что касается района, где обнаружили труп, скажу так: в девяносто первом департаменте почти в каждом пригороде есть своя небольшая сеть дилеров. Их крышуют дилеры покрупнее, у которых есть деньги и контакты, но ситуация все время меняется, кого-то арестовывают, кто-то погибает, кто-то выходит из игры и так далее.
Людивина поднялась с кресла.
– Пока мы даже не знаем, имел ли Лоран Брак отношение к местному наркотрафику. Ив, можешь позвонить своим парням, чтобы они сделали нам обзор о районе, где он жил? И я хочу знать, был ли он под наблюдением полиции, и если да, то по какой причине. Гильем, а ты заполни форму для САС и подай запрос.
– А мы с тобой куда поедем? – осведомился Сеньон, увидев, что Людивина натягивает куртку.
– Проверим адрес Лорана Брака и сообщим печальную новость его вдове, если она и правда существует. Посмотрим, что нам даст этот визит.
Сеньон тяжело вздохнул. Он очень не любил сообщать о смерти.
Всякий раз ему казалось, что он становится ее посланником.
9
Уже в раннем детстве он был таким легким, что едва не взлетал, бегая под горячим и резким дыханием хамсина, возвещавшего весну. Он был и сыном земли – весь грязный, одежда в колючках, ногти черные от лазанья по скалам или копания в норах грызунов, с которыми можно было бы поиграть. Но прежде всего он был сыном огня: его зачаровывал сладострастный, ненасытный танец пламени. Мать часто рассказывала ему, что еще младенцем он питал едва ли не мистическую любовь к углям и дыму. Когда он рыдал и не мог успокоиться, утешить его могло лишь пламя, насквозь, до самого пепла прогрызающее свою деревянную кость.