— Да и сказал бы — его бы слушать не стали, — убеждённо заявил Квинлан. — Тут дело не в идее, а в том, чья она.
— Вот оно что, — вяло отреагировала Эмили. Этого скриптору хватило:
— Лэниган для Братства столько сделал, а они всё ту злополучную историю забыть не могут. Вы думаете, почему все на Совете так взбесились, когда услышали про шпиона? Это ведь уже не первый случай. Прямо здесь, в Цитадели лет пятнадцать назад наши раскрыли агента. Парень был непростой, чуть ли не родня Ричардсону. Он несколько лет прослужил в ордене Меча, у руководства числился на хорошем счету… В общем, чёрт знает сколько вреда он успел причинить.
— И что с ним стало?
— Догадайся, — буркнул Харон откуда-то из темноты.
— Его пытали, — Квинлан нахмурился. — Подлечивали, штопали, чтобы не умер раньше времени — и снова в подвал. И так пару дней. А Лэниган, как это обычно называют, переусердствовал на допросе. Взял да и прикончил того урода. Лайонс и Каден — оба в ярости были. Они-то считали, что парень вот-вот расколется, а тут…
— Мне казалось, такой энтузиазм в Братстве ценится, — Харон неприятно усмехнулся.
— Вообще — да. Но… сами понимаете, поползли слухи. Что Лэниган тоже из Анклава, что он добил шпиона из милосердия. Но это всё гнусная чушь! Про Анклав, в смысле. Семья Лэнигана уже двести лет в Братстве, ещё со времён Марипозы. Да и сам он…
Квинлан замер. Оглянулся на подошедшего рыцаря.
— Продолжайте, Грег, продолжайте, — невесело усмехнулся он. — Очень интересно, как всё это видится со стороны.
— Я не думал, что эта история табу, — даже в темноте было заметно, что скриптор покраснел до корней волос.
— Не табу, — Лэниган тяжело вздохнул. — Только в одном вы ошибаетесь. Допрос длился девять дней. Всё, что он мог сказать, он сказал уже на второй. А дальше — это уже просто была жестокость ради жестокости. Лайонс считает иначе, но Лайонс просто отдал приказ об использовании воздействия третьей степени и умыл руки. Он даже в подвал ни разу не спускался. А я там был от начала до конца. Пришлось. Это ведь я его раскрыл, — он горько улыбнулся. — И точно знаю: он был спящим агентом, не более того. Просто копил информацию, завоёвывал авторитет — чтобы потом, когда придёт время, проявить себя. Я не хочу сказать, что его действия не причинили Братству вреда, напротив. Может, в чём-то нам и позавчера аукнулось. Но то, что с ним вытворяли в тюремном блоке, было… несоразмерно. Я вообще не знаю, чему такое могло быть соразмерно. Так что да, я его убил. И да, я не жалею об этом.
— И через все эти годы выясняется, что господин спящий агент нас всё-таки переиграл, — задумчиво протянул Квинлан. — Это же очень сильный ход, правда. Скормить Братству одного шпиона, чтобы все порадовались своей бдительности, отвели душу — и расслабились. А второй агент всё это время продолжал действовать. Только я ума не приложу, как они её завербовали? Либби Джеймсон в то время было от силы лет тринадцать!
— Всё-таки думаешь, это она? — угрюмо спросил старший скриптор.
— А кто ещё? — фыркнул Квинлан. — Всё ведь сходится! Её исчезновение, этот проект… Элизабет Джеймсон вела записи о деяниях всех членов Братства, — пояснил он, обернувшись к Эмили. — Проще говоря, в её руках сосредоточилась вся информация о каждом из нас. Цель вроде как была благой. С учётом и контролем в Восточном Братстве как-то с самого начала не заладилось. Боевые действия велись… хаотически. Не было никакой системы отчётности. Люди просто уходили в Пустошь. Иногда возвращались, иногда — нет. Бог знает сколько солдат пропало без вести. А Джеймсон с одобрения Старейшины великодушно согласилась разгрести этот бардак. Заставила рыцарей докладывать ей о каждой вылазке за стены Цитадели — и состоявшейся, и планируемой… Почему мы вчера понесли такие потери? Потому что Анклав знал, куда бить. Знал, где искать наши мобильные группы. Только я вот чего не понимаю: почему Джеймсон ушла сейчас? — скриптор сдвинул брови. — Теперь-то она нужна Анклаву как никогда.
— Может, вызвало начальство, — Лэниган скривился. — Ценными агентами не разбрасываются. А риск был уже слишком велик.
— Но ведь и ставки — тоже! Эмили, ну, а вы как полагаете?
Ничего она не полагала. Ничего. Вся эта перебранка вызывала в душе лишь глухое невнятное раздражение: всё уже случилось, так теперь-то о чём беспокоиться? Мёртвые не воскреснут, время вспять не обернётся.
— Да. Да, наверное, ты прав, Грегори, и это её рук дело, — Лэниган рассеянно кивнул. — Но сейчас-то мы всё равно ничего не сможем доказать.
— Да нет, как раз-таки сможем, — возразил скриптор. — Если зайдём в Никсонвилль.
— И с чего бы это нам туда заходить?
— Мы ведь всё равно рядом! — Квинлан вскочил на ноги. — И ночью всё равно никуда не поедем. А я уверен, что в этой истории со сбежавшей покойницей замешан Анклав. Кто ещё, кроме нас и Анклава, мог проявить интерес к андроиду?
— Скриптор Квинлан, у нас совсем другая задача, если вы не забыли, — раздражённо отозвался Лэниган.
— Другая, да, — согласился тот. — Но как, по-вашему, почему из Цитадели мне приказали вернуться, когда ещё можно было пойти по свежим следам? И кто это сделал?
— В любом случае Джеймсон уже не причинит вреда, Грегори.
— А если она и на этот раз действовала не одна? — у Эмили в глазах замельтешило — так быстро скриптор ходил туда-сюда. — Если у Элизабет был сообщник, и он до сих пор в Цитадели, то он сильнее, чем прежде — ведь без вас они там совсем расслабятся. А вот если мы найдём улики…
— Довольно, — резко оборвал его Лэниган. — К этому разговору мы вернёмся, когда у мисс Данфорд будет ГЭКК. А до тех пор мы не станем рисковать, только чтобы охладить чьё-то уязвлённое самолюбие.
— Да в чём риск-то?
— Навскидку, — Лэниган закатил глаза. — Если местные сотрудничают с Анклавом, то они, безусловно, очень обрадуются нашему появлению, Грег. Если они не сотрудничают с Анклавом, то мы только зря потеряем время и силы. А они нам понадобятся. Никакого Никсонвилля.
— Аминь, — отозвался Харон мрачно.
— С нами же Харон!
— Харон не с нами, а с мисс Данфорд, — уточнил рыцарь.
— Точно, — проворчал гуль. — А мисс Данфорд нечего делать в Никсонвилле.
— Ну и ладно, — легко согласился Квинлан. Слишком легко.
*
Эмили лежала на заднем сиденье Хамви, не сводя неподвижного взгляда с подсохших брызг грязи на брезентовом тенте. Кузов машины Лэниган протёр (и зачем бы? — завтра всё та же грязь и бездорожье, если не хуже), а вот на тент, видимо, сил не хватило: сейчас рыцарь, укрывшись с головой, дремал чуть поодаль от кострища, разложив спальник прямо на земле. Отморозит себе всё, что можно, балбес.
Квинлан шумно и торопливо обходил периметр лагеря. Эмили слышала, как хрустит валежник под толстыми подошвами армейских ботинок, как чавкает болотистая земля у берега. Скриптор должен был дежурить до полуночи, но Эмили не сомневалась: Харон тоже не спит. Только вот его, в отличие от Квинлана, не было ни видно, ни слышно.
— Харон, — произнесла она почти беззвучно. И ничего. Он был не так далеко, Эмили знала, — но, безусловно, дальше, чем когда-либо. Плохая карма у человека — раз за разом служить хозяину, которого презираешь… Что их теперь связывает? Только пара подписей на контракте, который так и остался в Арлингтонском доме на дне рюкзака с вещами. Она-то уходила второпях, думала, что вернётся.
Всё ведь закончилось. В самом деле закончилось — в той комнате в Цитадели. А то, что сейчас — это постскриптум, постфактум, постмортем. Бессмысленное и долгое после.
Он не простит. Такое — не простит. А значит, ей не так уж много и осталось: просто расплатиться по счетам. Вернуть ГЭКК. Вернуть контракт. И покончить уже со всем этим. Она ведь обещала отцу, что скоро придёт с ним поговорить, а обещания надо выполнять.
— Мисс Данфорд! — Квинлан осторожно поскрёбся в дверцу машины. — Вы не спите?
— Нет, — отозвалась она.
— Я тут всё думаю насчёт Никсонвилля. До поселения рукой подать. За пару часов можно обернуться. Харон всегда начеку, так? Значит, без присмотра лагерь не останется.