Никто толком не понимал, что происходит, все гадали.
23 февраля прибыл командир дивизии и на построении поздравив нас с праздником, объявил, что с завтрашнего дня, зарплата в сутки составит 69$, курс тогда был больше ста рублей и по нашим прикидкам это составляло больше двухсот тысяч в месяц, плюс обычная зарплата, это был четкий знак, что будет что-то серьёзное. После построения, началась суета с выдачей боеприпасов, гранат и промедола, поползли слухи что поедим на штурм Херсона, мне это казалось бредом.
Что будет завтра никто не знал, кто-то говорил, что будем защищать границу Крыма. Кто-то что пойдём на Киев и возьмём его за три дня, с такими я сразу вступал в спор о том, что за три дня мы ничего не возьмём и что это будет просто жопа, мне казалось, что такого приказа даже никто попросту не отдаст и мне не нравилось такое легкомысленное отношение к этом от сослуживцев. У меня складывалось впечатление, будто толи на нас нападут, а вся суета чтобы показать нашу готовность, толи каким-то образом, нас погрузят на вертушки и перебросят в ЛДНР, то ли нас оставят на границе в усилении, а с востока войдут войска в ЛДНР на референдум. Уже было точно ясно, что что-то назревает, но связи и доступа в интернет уже давно не было. В этот день я поругался и с командиром взвода и командиром роты, ситуация нагнеталась, а у меня не было даже бронежилета.
Я пошел искать комбата (царствие ему небесное). Подполковник обладал сочетанием командирских качеств того что мог и рявкнуть как батя и вникнуть в проблему как мать.
Найдя его возле минометной батареи, он как-то по-отечески поздоровался за руку, сказал, что я молодец что все-таки поехал, выслушал мою проблему о том, что нет Ратника и сказал, что уже распорядился чтобы вечером с полка, привезли их тем, у кого их не было. Он давно знал про мои конфликты с ротным и предложил прикомандировать меня пока в минометную батарею, там почему-то вечно также, вечно не хватало людей, с командиром минометной батареи я несколько раз пересекался в спортзале, и он мне казался не плохим офицером, я согласился, уставши от конфликтов, смирившись что изменить ничего не смогу и желая, чтобы это все быстрее закончилось, чтобы по скорее уволится. Получив к вечеру, когда стало темнеть бронежилет, каску и рюкзак, я пошёл к КАМАЗам минометки, подошёл к ее командиру, тот уже был в курсе что я прикомандирован. Объяснил, что в минометах вообще не соображаю, но буду делать все что тот скажет, командир сказал, чтобы я был со взводом управления, показал на их КАМАЗ, я залез туда, там было человек пять, лица были знакомыми, все-таки служили в одном батальоне, тут же темнело и колонна начала вновь выстраиваться.
Вообще в тот день все стало меняться, я заметил, как стали меняться люди, кто-то нервничал и пытался ни с кем не общаться, у некоторых откровенно читался страх, кто-то наоборот был необычно весел и бодр, у меня было странное чувство смирения одновременно с легким чувством задора, это адреналин.
Колонна начала движение, перестраиваясь, миномётка 82 мм из пяти орудий, состояла из трёх КАМАЗов и трех Уралов.
КАМАЗ управления, в пяти других минометы, мины к ним и примерно пять человек расчёт орудия.
На ходу, ребята стали объяснять мне, что функция взвода управления — это разведка и корректировка орудий и что если что-то будет, то мы все равно должно быть сзади на три километра для поддержки штурмовых рот, тут я задумался что как-то стремно выходит, моя рота будет спереди, а я сзади за ней прятаться, из-за своих конфликтов, но тут же стал гнать эту мысль, что будет? Ничего не будет, какая война, в 21 веке, максимум будем где-то стоять и делать грозный вид, но тут же появлялись мысли что все как-то странно выходит, куда мы едем, последнее время все спали часов по пять, буквально живя на улице, я уснул с остальными в кузове КАМАЗа.
00:00 24 февраля
По расстоянию, наверное, мы ехали немного, какими-то полями, был дождь и грязь ночью, проснулся, наверное, часа в два ночи, колонна выстроилась где-то в глуши вдоль железной дороги в несколько рядов, все заглушили двигатели, фары выключены, прошла команда всем намотать белые повязки свой-чужой, левая рука -правая нога, откуда-то стали передавать друг другу внезапно появившийся малярный скотч.
Ещё выезжая 19 февраля с полигона, на машины были нанесены горизонтальные белые полосы.