— Мы живем совсем в другое время, — говорил отец, — в наше время на первое место выходят умственные способности, а не сила! Умение, прежде всего, работать головой, принимать быстрые и правильные решения — вот залог нашего процветания и долголетия. Ты, наверное, и сам не раз замечал, как легко тебе дается обучение в твоем интернате?
Я кивнул, соглашаясь, и уже сам ухмыльнулся.
У нас в интернате были далеко не самые плохие учителя. Они умели толково и грамотно объяснить материал спортсмену, у которого в голове, кроме тренировок и девчонок, не было вообще ничего. Мы даже умудрялись со своими спортивными мозгами выигрывать московские олимпиады по математике и физике, да и по другим предметам старались не отставать.
Мне и впрямь всё давалось очень легко. Я запоминал с одного раза и уже никогда ничего не забывал. Конечно, я не высовывался особо, учителя меня хвалили, отмечали мою сообразительность и трудолюбие, но мне было далеко до настоящих отличников. Просто, следуя наставлениям отца, я никогда не стремился в эти самые отличники. Хотя при желании заткнуть их за пояс по любому предмету проблем бы не составило. Но не всё в нашем роду было так радужно и безмятежно. Была и огромная ложка дегтя в этой бочке мёда.
На мой вопрос, почему мы так долго живем, и у нас так мало родни, отец меня огорошил просто.
— Потому, что за всю нашу длинную, по человеческим меркам, жизнь у нас рождается всего один ребенок, и это всегда мальчик. И пока мы не обеспечим безопасность этого ребенка до его вхождения в возраст, мы не имеем права рисковать собой. Таков древний закон нашего рода, и мы стараемся следовать ему неукоснительно. Есть, конечно, некоторые исключения из правил, — он похлопал себя по груди, — но это необходимость с моей стороны, а так риск прервать род очень даже велик.
— А как же жёны?
— А что жёны? Жен мы выбираем себе сами, так их еще надо хорошенько поискать! Это должна быть особая женщина с редким составом крови и способная родить крупного ребенка… хотя последнее не столь важно! Но ты со временем сам почувствуешь, кто тебе нужен! Это, наверное, самое страшное проклятие нашего рода, но, к сожалению, это так!
— И как это происходит? Как я пойму, кто мне нужен?
— В самый первый раз, когда ты возьмешь ее за руку, или она прикоснется к тебе, тебя словно пробьет током от макушки до пят. Это ни с чем несравнимое ощущение, и ты догадаешься сразу, что нашел Ее! Правда, если женщина уже рожала, то током не ударит, а лишь легонько кольнет, и у тебя с ней, к сожалению, уже ничего не получится.
— А как с мамой?
— А с мамой и током шибануло, и любовь была настоящая и чистая! С этим мне, сынок, очень сильно повезло. Жаль, что она так рано от нас ушла. Поэтому, прежде чем с кем-то связать свою жизнь, подумай об этом хорошо.
В разговорах пролетел остаток дня и вся ночь. Мы говорили о наших родичах, о трудностях, с которыми нам приходилось сталкиваться, и о том, как мы их будем преодолевать сообща.
В семь утра в дверь позвонили два раза.
— Пойди, открой, это Тамара оладьи принесла. А я сейчас, мигом!
Я поспешил в прихожую и открыл входную дверь.
— Здравствуй, Колечка! Ого, вымахал-то как!
На пороге стояла Тамара Павловна, в руках у нее был поднос с оладьями.
— Проходите, Тамара Павловна. Чаю с нами попьете?
— Спасибо, Коля! Я рано встаю и уже позавтракала.
— Здравствуй, Тамара. Ну, что у нас тут? — на кухню зашел отец, тот прежний прихрамывающий старик. — О, оладушки, как же я их люблю! Спасибо, Тамарочка! М-м… вкуснотища…
Отец схватил с подноса оладью, макнул в варенье и оправил в рот.
— Да на здоровье, — она довольно заулыбалась, — я пойду, если что надо будет, позовите.
Когда за ней закрылась дверь, я посмотрел на отца.
— А она, случайно, не из вашего ведомства?
— Из нашего, — отец кивнул и отправил в рот еще одну оладью. — На пенсии она уже лет пять как. Но ты на нее не смотри так! Этот божий одуванчик троих завалит и глазом не моргнет. Сейчас таких мало уже.
— Так она здесь что, за сторожа?
— И за сторожа, и за домохозяйку. Работали мы раньше вместе много где. Потом она по выслуге лет на пенсию вышла, а тут я помог ей, сына выручил, спас, можно сказать. Вот она в благодарность и присматривает за нашим хозяйством, ну и я приплачиваю ей, конечно, не обижаю, всё-таки старый боевой товарищ.
Отец выглянул в окно.