Незнакомец вместо ответа расстёгивает папку, достает журнал американского физического общества.
– Я – однокурсник Миши, сейчас работаю в Иллинойском университете в Чикаго. В последнем номере Physical Review опубликована статья, вызвавшая большой интерес. Но я-то помню, Вы с Мишей еще двадцать лет назад работали над этой темой, и вроде даже статью публиковали…
Михаил Сергеевич быстро листает журнал, вздыхает:
– Работали. Выступили с докладом на республиканской конференции, но тезисы доклада так и не опубликовали: у института не было денег, бумаги, типография бастовала. Остается радоваться, что были на правильном пути. Но что с Мишей? Где он?
– Насколько я знаю, он перегонял машины из Польши и однажды не вернулся из поездки. Время такое было…
– Да, время…
Они какое-то время молчат, потом однокурсник Миши уходит, а Михаил Сергеевич еще долго стоит в опустевшем фойе, вертит в руках журнал, вспоминая своего первого аспиранта.
***
В актовом зале университета под пристальным взглядом трех гениев Наташа Лукьяненко тормошит мужа и шепотом спрашивает:
– Юрка, что он тебе сказал, когда ты просил совета перед свиданием? Ты же помнишь?
– Помню, – вздыхает респектабельный молодой ученый, отвлекаясь от слушания доклада и наклоняясь к уху жены. – Не забудь вымыть ноги и надень чистые носки. Дома, сама знаешь, меня этому учить было некому.
Зов
Только что закончился дождь. Город, утомленный долгой жарой, с упоением дышал прохладным воздухом, распрямлял плечи прохожих, приподнимал на ладонях площадей напитанные влагой цветники и клумбы, улыбался вымытыми окнами, звенел гомоном ребятишек, купающихся в заполненном дождевой водой бассейне неработающего фонтана
– Дашка, ты даже представить не можешь, как я рада тебя видеть!
На свете был только один человек, который позволял себе называть Дарью Сергеевну Никитину, доктора физико-математических наук, мать троих почти взрослых дочек – Дашкой. Они столкнулись «нос к носу» на выходе из метро, махнули рукой на все дела и сели за столик на веранде маленького уличного кафе.
– Давай рассказывай. Как жизнь, работа?
Круглолицая полная женщина с гладкими зачесанными назад седеющими волосами сняла очки, рассмеялась:
– Представь, Маринка, на работу меня сегодня не пустили.
– И ты опять полезла в окно? Помню-помню эту историю, как ты опаздывала на работу и пряталась от начальства, – ухоженная стройная блондинка в легком брючном костюме табачного цвета тоже не удержалась от смеха.
– Ну, в окно я уже вряд ли пролезу, – вздохнула Дарья Сергеевна. – Нет, пропуск никак не могла найти. Вроде в сумке лежал, все перерыла, перевернула – нету, а вахтерша, такая черноглазая дивчина в форме, словно апостол у входа в Рай: «Без пропуска не положено». Спасибо, аспирант мой мимо проходил, выписал временный.
Солидная женщина, профессор вдруг по-девичьи фыркает, вспомнив, как растерянно рылась в сумке, перебирая кучу ненужных визитных карточек, блокнотиков, распечатанных статей и брошюр, футляры с очками и мешочки с таблетками, а любимый аспирант Миша долго убеждал вахтершу, что перед ней стоит заведующая лабораторией теоретической физики, потом разозлился и выписал временное разрешение на вход в институт. Церемонно преподнес его научному руководителю, галантно предупредив: «Только до конца рабочего дня, Дарья Сергеевна, иначе запишут нарушение трудовой дисциплины».
– Вот поэтому мы с тобой, Маринка, и встретились, обычно я раньше девяти вечера из института не ухожу, – закончила рассказ бывшая Дашка. – Ты-то как?
– Ничего примечательного. В сорок, как положено, вышла на пенсию, работаю в училище, учу малявок танцевать, а они считают, что я зверь и издеваюсь над ними.
– Действительно зверствуешь?
– В нашем деле без боли нельзя, сама знаешь.
– Да, это мне повезло, что в четвертом классе мама настояла, чтобы меня отчислили из училища: «Представляете, ей надо о прыжке, о батманах думать, а она о каких-то там нейтронах-протонах грезит…»
Молодой официант, двигаясь бесшумно и грациозно, словно тигр перед прыжком, принес заказанные кофе, пирожные, исподлобья кинул на подруг быстрый взгляд. На секунду в зеленых кошачьих глазах мелькнул охотничий азарт, но тут же сменился бесстрастной улыбкой. Дождавшись, пока официант отойдет на несколько шагов, бывшая балерина шепнула:
– Как неодобрительно на нас посмотрел… Небось сокрушается, что за его столики одни старухи садятся.
– Ну, во-первых, ты себя старухой исключительно из кокетства называешь, – улыбнулась Дарья Сергеевна, – а во-вторых, он догадывается, что мы с тобой оставим ему чаевые побольше, чем желторотые студенточки.