Первая великая волна возрождения южносибирской традиции накатила около двух тысяч лет назад, когда родился шаман Эргил Буга, известный как «тункинский бесноватый» (Тункэнэй Галзуу), или Хэлонгото Убгэн (соболиный старец). Он занимает столь важное место в истории сибирского шаманства, что один человек в разговоре с американским антропологом Джереми Кертином[17]сравнил его значимость для шаманской религии с ролью Иисуса в христианстве. Пожалуй, это преувеличение, но Эргил Буга установил обычай девятисту-пенчатого шаманского посвящения (связанного с таинственными девятью ветвями Мирового Древа) и в двое время венчал девяносто девять шаманов и девяносто девять шаманок венцом, именумым оргой, в знак высшего посвящения; после их смерти все их духи присоединились к нему в Саянах в качестве покровителей и заступников всех шаманов. Его онгон, изготавливаемый из шкуры вонючки (скунса), связан с этой значительной вехой в истории. По преданию, он произошел на свет от непорочного зачатия: его мать проглотила градину, содержащую семя одного из небесных духов, и тем самым понесла. Далее, само его имя Тункэнэй Гал-зуу указывает на тесную связь Тункинской долины с Шаргай-нойон-баабаем и прочими шаманскими духами, населяющими северные отроги Саян. Место, где сходятся горы и Тункинская долина, именуется Хоймор, «святое место».
Самая последняя волна в монгольском возрождении поднялась около 350 лет назад среди представителей рода шошоологов, потомков шаманов, в посвящении которых участвовал некогда Шаргай-нойон-баабай. Любопытно, что в призываниях монгольского шаманизма мы в память о тех событиях упоминаем «девяносто девять шошоологов». Зачинателем этого обновленческого движения стала шаманка Хан Хэмэкшэн Тоодэй. Ребенком она наблюдала, как духи постоянно нападали на жителей ее стойбища, и те были бессильны, ибо забыли свои старые традиции. Все это пришлось на ту пору, когда монгольский шаманизм вытеснялся, с одной стороны, тибетским буддизмом, а с другой — русскими православными миссионерами. Девочка пасла овец и видела, пораженная, как орел то и дело уносил овец из стада. Внезапно ее осенило, что орел — это воплощение (хубилгаан) духа-удхи предков ее рода шошоолог и что он повелевает ей идти в шаманки. Она последовала зову духов и изгнала духов, мучавших ее сородичей, так что к ним вернулось благополучие, а благодаря наставлениям предков она возродила традиции, которые хотели уничтожить чужеземцы. Подобно великому шаману древности Эргил Буге, она за свою жизнь дала посвящение и благословила на шаманское поприще девяносто девять шаманов и девяносто девять шаманок, тем самым позволив шаманским традициям дожить до наших дней. И опять в истории Хан Хэмэкшэн Тоодэй мы видим вмешательство Шаргай-нойона и прочих духов Саянских гор ради сохранения шаманского знания посредством рода шошоологов, который сберегал традиции на протяжении тысячелетий.
Бурятский ученый Дорджи Банзаров (1822—1855), первый из бурят учившийся в европейском университете, оставил ценные свидетельства об этих традициях. Хотя он и воспитывался в западном духе, он никогда не терял унаследованного от предков мистического духа. В начале пятидесятых годов девятнадцатого столетия, незадолго до своей безвременной кончины, он писал: «Я вижу мрачные времена, наступающие для западных народов. Призовет ли наш народ Абай Гэсэр со своими тридцатью тремя воинами вновь очищать этот мир от зла ради спасения человечества?» Это были пророческие слова. Начиная с Гражданской войны в США, с разразившимися затем колониальными войнами, двумя мировыми войнами и холодной войной, западный мир непомерно захлестнули зло и алчность в границах, неведомых с незапамятных времен войны, что затеяли между собой небесные духи. Где же претворение второй части предсказания? Я и многие здесь в Сибири полагаем, что возрождение шаманства почти во всех частях света на данный час свидетельствует об исполнении того, что предвидел Банзаров. Абай Гэсэр и Шаргай-нойон-баабай, зная о страдании всего живого, призывают шаманов со всего света для исцеления человечества, исцеления мира и восстановления попранного равновесия. Мы все участвуем в этом! Нас не стесняют рамки той или иной традиции: будучи шаманами, мы все являемся духовными чадами Шаргай-нойон-ба-абая и тех многочисленных духов, что он посылает в мир на благо всего человечества. К тому же, перед лицом гол какая разница между бурятами и иными народами? Мы все единое целое!
Устройство монгольского шаманского пантеона