— Моя любовь и благодарность сейчас не имеют значения!
— Важно лишь, как Бог отблагодарит меня и как сейчас проявишь свою любовь ты! Просто знай: я так легко не сдамся!
— Ты сама признала, что заслуживаешь смерти!
— Заслуживаю, черт возьми! — воскликнула Хейзел. — Но мое признание вовсе не означает, что я хочу умереть. Я соглашаюсь на твои паршивые условия только потому, что выбора нет.
Питер от злости сжал челюсти, потом пересилил себя и улыбнулся:
— Будь осторожна со словами! Я могу поверить в твою неискренность, но знай, что тогда и я смогу обмануть. А ты ведь хочешь, чтобы твоя мама жила, так?
— Верно, — согласилась она. — Но если я сегодня умру, то по крайней мере без лжи. Мама не приняла бы ложь даже во спасение ее жизни! А правда заключается в том, что я совсем не хочу умирать! Не могу притворяться даже ради матери! — Хейзел осторожно приблизилась к убийце. — Если я отдам себя в твои руки и ты вдохнешь жизнь в тело родного брата, как думаешь, какими словами он встретит тебя? Что он подумает о грандиозной миссии, которая стоила жизни многим людям? Согласился бы он на спасение такой ценой?
— С каждой секундой твоя мать приближается к смерти, Хейзел! А ты говорила, что хочешь ее спасти.
— Давай стреляй в меня! — Питер поднял пистолет, и она заглянула в черное дуло. — Но сначала покажи, какое положение языка следует принять.
— Не беспокойся насчет этого.
— А я хочу знать. Если по твоей милости я стану лгуньей, то хочу сама произнести эту ложь.
Застыв на месте, Маллик неотрывно смотрел на нее Воз можно, если Хейзел удастся продержать его в таком состоянии еще дольше, силы покинут его и он развеется как дым. В начале расследования Хейзел его боялась, потом возненавидела и только сейчас, стоя перед этим человеком, она почувствовал горечь, переполнявшую его сердце, и впервые за все время поняла его мотивы. Вернуть прошлое, чего бы это ни стоило! Кто не захочет? Всякий, кто теряет надежду, попадает в Гефсиманский сад, где есть лишь одна молитва.
— Я могу произнести всю ложь, — решила пойти ва-банк Хейзел. — Запомнила ее на всю жизнь.
— Покойся с миром, Хейзел!
— Libera eos de vinculis…
— Нет, не надо…
— Мы оба потеряли тех, кто нам дорог, — добавила она.
— Твоя мама еще жива!
— Меня бросил муж. От тебя ушел брат. Саймон умер.
— Саймон стоит перед тобой!
— Нет! Передо мной стоит его младший брат с разбитым сердцем. А Саймон умер и его не вернуть! А теперь скажи мне, кто спасет Питера сейчас?
В его глазах мелькнуло отчаяние, и по изможденному телу пробежала дрожь. Все кончено! Потом наступила полная тишина, а в могилах неподвижно лежали убитые и растерзанные тела. Наконец он все понял.
— Mortis, — закончила Хейзел латинскую фразу.
Питер открыл рот, будто собирался запеть, и вставил в него дуло пистолета.
Глава 26
1 января, воскресенье
Новогодняя ночь не обошлась без чрезвычайных происшествий, нарушений правопорядка и пьяных выходок отдельных горожан в два часа ночи Сэм Роут протаранил амбар на участке Говарда Тайлера своим новым «бьюиком». Автомобиль, конечно, пришел в полную негодность, а мистер Тайлер не стал настаивать на возмещении убытков. Он заявил, что давно собирался снести амбар и построить новый и что Роут избавил семейство Тайлер от лишних хлопот.
Кроме того, произошло девять драк, в Кехоэ-Гленн бутылкой разбито одно окно, а в Клифтон сразу же после полуночи вызвали «скорую помощь», чтобы оценить степень физического ущерба, нанесенного мужчине пробкой из-под шампанского, о чем свидетельствовал огромный синяк под глазом.
С самого Рождества резко потеплело, и в первый день нового года столбик термометра поднялся днем до шести градусов. В следующем выпуске «Вестмьюир рекорд» наверняка не преминут упомянуть о рекордно высокой температуре, отмеченной в январе за долгие годы. Утром по улицам разлетался обычный мусор и шел неторопливый дождь. Наконец и в жизни Хейзел наступило первое за многие недели спокойное воскресенье.
После месяца лечения Эмили Микаллеф выписали из больницы. Она вернулась утром в пятницу и, на радость всем, встретила Новый год в стенах родного дома. К ее приезду дочь переоборудовала гостиную в спальню. Хоть мать снова ходит, лестницы изматывают ее силы, а доктор советует по возможности их беречь. То же самое касается и Хейзел.
Тем роковым утром она затащила тело Питера Маллика в багажник и, бережно усадив мать на переднее сиденье, выехала из заповедника. Сидя за рулем, Хейзел время от времени билась локтем о дверь, стараясь не потерять сознание от дикой боли.