Из Ред-Лейка до парома Уингейта довез на служебной машине угрюмый констебль, представившийся Джекманом. Он гнал автомобиль по шоссе на скорости сто сорок километров в час, наверное, горя желанием поскорее отделаться от копа из Торонто. То, что Порт-Дандас находится в трех с половиной часах севернее Торонто, для этого парня роли не играло, а Джеймс разумно промолчал о своем недавнем переводе из большого города. В пути Джекман прослушивал полицейскую частоту по рации, однако не соизволил поделиться информацией с попутчиком, а только посоветовал тому зорко следить за бумажником, когда окажется на территории резервации.
— Никакой совести у наглецов, — ворчал он. — Им без разницы, кого обчистить — полицейского или гражданского!
Напоследок Джекман попросил Уингейта позвонить перед возвращением на этот берег и пообещал, что его обязательно встретят. Наверняка такой же весельчак, как и Джекман, с горькой усмешкой подумал Джеймс.
В газете не оказалось ничего достойного внимания, поэтому он вышел из помещения и направился к причалу. Кроме Уингейта паром поджидали еще двое индейцев, которые тут же принялись откровенно рассматривать его с ног до головы. С реки Беренс дул холодный пронизывающий ветер, гнавший высокие волны в сторону причала. Джеймсу сразу вспомнилось озеро Онтарио в позднюю осень, когда порывом ветра человека сбрасывает с дощатого настила в холодные воды. Вот уж не предполагал парень, что судьба занесет его так далеко от родного дома.
— Это вас к нам прислали? — послышался за спиной голос. Вопрос задал младший из двух мужчин. — Теперь вы будете жить в резервации?
Уингейт повернулся к нему лицом. Второй индеец по-прежнему стоял возле входа в вокзал и курил.
— Разве у вас нет собственной полиции?
— Почему нет, все у нас есть. Да только к нам всегда подсылают солидного копа из Ред-Лейка или Сиу-Лукаута. Чтобы присмотреть за нами.
— Я из Порт-Дандаса. Приехал с обычным визитом.
— Ну да, и костюм вы надели подходящий для визита. — Индеец пригляделся к именному жетону Уингейта. — Или я должен обращаться к вам по званию, детектив?
Джеймс лихорадочно соображал, как объяснить индейцу цель своего приезда, понимая, что сомнения в его искренности сведут на нет все старания. Легенда, которой посоветовала ему воспользоваться Микаллеф, казалась Уингейту надуманной и неуклюжей, поэтому он ограничился парой фраз о том, что приехал узнать подробности о смерти Джозефа Этлукана. Мол, недалеко от Порт-Дандаса, в одной из резерваций зафиксировали самоубийство, и полиция хочет удостовериться, что это не было умышленное убийство.
— Вы говорите о Мнджиканинге? — спросил индеец. — Да в этой общине никто и никогда не совершал самоубийств! А впрочем, если и совершил, какое оно имеет отношение к нам?
— Начальник приказал мне съездить к вам и задать парочку вопросов.
— Ага, конечно, делать вам больше нечего, как ехать за полторы тысячи километров с парочкой вопросов о смерти старика индейца. Вы что, думаете, он покончил с собой потому, что какой-то идиот в Мнджиканинге отравился чистящим средством на прошлое Рождество? — Уингейт неловко переминался с ноги на ногу, а молодой человек напротив него, упершись руками в бока, продолжал напирать: — Мы должны знать, что происходит у нас в доме. Это наше право. Что скажете?
— Да, конечно, — ответил вконец растерявшийся Джеймс.
Индеец молча сверлил глазами непрошеного гостя. А у того появилось непреодолимое желание развернуться и рвануть без промедления обратно в Ред-Лейк, чтобы оттуда попытаться добыть необходимую информацию об убийстве Этлукана. Попади ему в руки хотя бы одна фотография из морга, и миссию можно было считать выполненной! Молодой индеец опять прервал размышления Уингейта.
— Джо был моим дядей по маминой линии, — сказал он. — Что вы знаете о нем такого, чего не знаю я?
— Ничего, — поспешил заверить его детектив. — Честно, ничего не знаю.
— Тем не менее вы не из простого любопытства стремитесь на тот берег реки?